Армия и дискриминация

Оригинал взят у gallabella в Жуткие тетке дискриминируют солдатикофф. Ага.

Originally posted by pigbig at post

Пару месяцев назад в СМИ цитировали какую-то преподавательницу, сказавшую, что служба в армии есть дискриминация мужчин. Тогда я не стала комментировать, но после текста, который начинается с этого же тезиса, подумала, что это популярная точка зрения и что надо разъяснить суть дела с социологической точки зрения (*к призыву в армию в мирное время отношусь плохо).

Слово "дискриминация" употребляется в последнее время часто и обычно неверно, т.к. подразумевает некое "разлитое в пространстве" страдание: в армии плохо, следовательно, армия - это дискриминация мужчин.

На самом деле дискриминация - это то, что совершает одна группа по отношению к другой, обычно имея целью некий "интерес" (не всегда осознаваемый непосредственно, но всегда присутствующмй и в конечном итоге "завязанный" на распределение ресурсов и статус). Т.е. если "противоположная" мужчинам группа - это женщины, то, чтобы говорить о дискриминации мужчин, надо доказать, что именно женщины (как группа) призывают их в армию и организовывают все, что там с ними делают.

Помимо этого, надо объяснить, зачем они это делают, потому что доминирование одной группы над другой - процесс трудоемкий, требующий усилий по постоянному удержанию дискриминируемых в "дисциплинарных рамках" иногда ценой "жизни и здоровья". Т.е. не следует считать, что доминирующему исключительно хорошо, а тем, над кеми доминируют - плохо. Доминирование - это не получение удовольствия, а достижение власти. Такие усилия группа совершает "для чего-то", а не из любви одних людей к издевательству над другими.

Т.к. решения о призывной армии принимались "не женщинами," а советской мужской верхушкой, то возникает вопрос: кто кого на самом деле дискриминирует (если дискриминирует), в рамках какого процесса и т.д.

Чтобы ответить на этот вопрос, надо заглянуть очень далеко в историю и посмотреть на связь между социальной позицией и ношением оружия, от чего женщины исторически были отстранены. Очевидно, это отстранение от оружия имело своей причиной роль женщин в репродукции (женщины производят тех, кто производит, поэтому они важны - нельзя допустить их массовой гибели на войне; кроме того, их выгодно контролировать как производителей производителей).

Те, кто носил оружие, всегда занимали важную социальную позицию. Даже категория гражданства формировалась исторически как категория тех (мужчин), кто носит оружие и защищает patria. Безоружными были женщины и рабы (позже - крестьяне и т.д.).

Тот факт, что в постсоветском обществе такую большую роль играют силовые структуры (т.е. те, у кого оружие), что в России огромной властью обладает ФСБ, и что существует значительное колическтво "бизнес-структур", организованных "афганцами", "спортсменами" и т.д. - неслучаен.

Теперь остается объяснить (пост)советскую армию, где положение призывной части очень незавидное. Я бы даже сказала - дискриминированное положение, бесправное. Права у них отобрали не женщины, а военная верхушка. Т.е. это тот хрестоматийный случай, когда они мужчины контролируют (и угнетают - в социологическом смысле) других, более молодых и обычно выходящих из низкой социальной страты (призывгая чатсь армии - те, кто не смог отмазаться) в рамках "классвого процесса" и общего процесса установления мужского доминирования.

Отстранние от оружия - это отсранение от той группы, которая входит во власть.

"Неслужение" в армии является дискриминацией женщин.

@темы: патриархат, дискриминация, деконструкция мифов

---

Ольга Липовская «Гендерная цензура как элемент культуры»

Оригинал взят у sadcrixivan в Ольга Липовская «Гендерная цензура как элемент культуры»

Сразу оговорюсь: слово «цензура» толкуется здесь в самом широком смысле, поскольку субъект и исполнитель цензорских функций неопределен – это не просто государственная идеология, репрессирующая органы, отдел по утверждению текстов на идейное соответствие, тюремный перлюстратор или просто клерк в нарукавниках, вымарывающий «все, что не положено» в чужих письмах. В этом процессе – гендерное цензурирование – участвуют все, в том числе, мы сами, порой, не замечая этого.

Разумеется, главным элементом этого процесса является язык, наша речь. Задумывались ли мы когда-нибудь о том, насколько взаимосвязаны наши представления о жизни, наша система ценностей с нашей речью? В различных культурах, представленных не в последнюю очередь посредством языка, по-разному определяются отношения между полами. Например, английское слово «man» означает не только «мужчина», но и «человек», наподобие украинского «чоловик» - «мужчина». В немецком языке есть два слова среднего рода, относящиеся к женщине: «das Madchen» и «das Weib» - «девочка» (до половой зрелости) и баба – нейтральное понятие из серии выражений «не будь бабой» (изначально либо старуха, либо женщина, не определяемая с точки зрения ее сексуальности, например, старая дева). С другой стороны, в английском не существует рода в названиях профессий, видов деятельности, в словах типа: «специалист», «профессионал», «теоретик», где есть такие нейтральные слова как: личность - «person» - в значении «человеческая особь». В современном немецком тоже, как известно вводятся женские окончание для названия профессий и прочих определений, ранее имевших только мужской род. В польском языке практически любое слово, обозначающее профессию, имеет женский род, достаточно прибавить суффикс «ка» - «пани профессорка», «докторка», «учителка» и т. п.

Каково же быть женщиной в контексте современной русской культуры и русского языка? «Все люди братья», - гласит расхожее русское выражение, и нам не приходит в голову спросить: куда подевались в этом человеческом сообществе женщины – то бишь сестры? Много лет назад, играя со своей дочерью, я стала рассказывать ей считалку, которую знают многие: «На золотом крыльце сидели: царь, царевич…» и так далее. И вдруг мне стало ясно, что нам с ней в этой считалке нет места. Потому что культура, традиция в течение многих веков не отводили женщине места в «публичном пространстве».

Занимаясь переводами литературы по феминизму и гендерным исследованиями, я обратила внимание, как подспудно и ненавязчиво формулировки родного русского языка меняют смысл, контекст и политическое содержание оригинальных текстов. В начале 90-х годов издательство «Прогресс» при солидной спонсорской поддержке американских феминисток осуществило перевод и публикацию классических западных текстов, относимых к «женским проблемам». (В их числе был перевод – через 50 с лишним лет – книги французской женщины-философа Симоны де Бовуар «Второй пол». К этому времени она была уже давно переведена во многих так называемых социалистических странах – Польше, Болгарии, Югославии). Так в свет вышла книга, написанная женским коллективом физиологов, аушерок, психологов, социологов, которая по-английски называется «Мы и наше тело» («Our Bodies, Ourselves») – своего рода энциклопедия для женщин, написанная с позиции женщин. В русском переводе название книги трансформировалось в несуразное «О вас и вашем теле» (?), как будто, во-первых, книга была написана не женщинами, во-вторых, анонимный автор абстрагировался от объекта исследования, одновременно поднявшись над ним как авторитетный (авторитарный) субъект. Другая книга, на те е деньги (если честно), под названием «Мистика женского» или «Мистика женскости» («Feminine Mistique») известной на Западе феминистки Бетти Фриден обрела в переводе фривольное и пошло заглавие «Загадка женственности», что в восприятии большинства неподготовленных и не очень образованных в феминистском и гендерном знании российских читателей наверняка обретает совершенно противоположный смысл. Что-то о «женских чарах» или вроде пособия «200 способов привлечь, завлечь и удержать с собой мужчину». Следует пояснить, что это произведение является серьезным антропологическим, социологическим и историческим исследованием о то, как формировалась и конструировалась концепция «женского» - как другого, отличного от мужчины явления на основе современной американской культуры, каким образом женщина даже в наши дни подвержена контролю со стороны всевозможных общественных и государственных структур и институтов.

Естественно, что приведенные выше примеры вполне определенного, хотя и неявного контроля над женским самосознанием порождают неизбежную реакцию конформизма. Если задуматься о том, почему Марина Цветаева отказывалась называться поэтессой и гордо возражала – «я – поэт!», возникает предположение, что «цензором» в гендерном смысле выступала она сама. Слишком часто приходится сталкиваться с мнениями, характеризующими, например, женскую литературу как «слабую». Одним из частых аргументов по поводу отсутствия великих художниц и писательниц является апелляция к биологическому детерменизму – мол, женщины «по природе» менее способны, менее талантливы и это детерминировано их воспроизводственной функцией. Не вдаваясь в рассуждения о том, что детородная способность женщины не только не обязанность, но и вполне избегаема при современных биотехнологиях, хотелось бы напомнить, что в России, женщины получили право на высшее образование только после 60-х годов XIX века. Так же, если говорить об искусстве, даже когда женщин допустили в художественные школы (в Европе и России), им долго не разрешалось присутствовать в классах, где писалась обнаженная натура – предполагалось, что им доступны только миниатюры, натюрморты, кружева, «цветочки и бантики». Та самая «гендерная цензура» присутствовала здесь как фигура контроля и запрета. В результате мы все, как и великая поэтесса, подсознательно извиняемся или отрекаемся от своей принадлежности к женскому полу.

В качестве фигуры контроля может выступать и такой известный прием, как навязанное поведение. В этом смысле нет нужды пересказывать тысячи анекдотов, где женщина выступает в негативной роли: неверная жена, проститутка, теща, «некрасивая – значит несчастная», «умная – значит некрасивая», а в целом, просто «низшая категория», (в западном варианте «блондинка» - красивая, но тотально глупая – хотя, в реальном мужском пространстве, эта самая «блондинка» является синонимом «женщины вообще» - туловищем для использования). Когда в наших СМИ изредка отдается дань женщинам-политикам, срабатывает культурная цензура: женщина – либо мать и жена, либо неудавшаяся женщина. Помню, как Галина Старовойтова рассказывала о том, что на одном из заседаний тогда еще Верховного Совета народных депутатов один из них, когда она шла к трибуне, крикнул ей вслед: «А у Старовойтовой ноги кривые!», после чего ей пришлось, выйдя перед аудиторией, приподнять юбку и продемонстрировать ноги, т. е. отсутствие их кривизны. Как ни печально, она отреагировала на ту же самую «цензуру», Ирину Хакамаду, вышедшую после декретного отпуска на работу в Думу, практически все журналисты спрашивали в первую очередь о том, как она чувствует себя «как мать», есть ли у нее в доме няня, кто сидит с ребенком, и так далее. В этом смысле, помнится, когда какой-то недостаточно воспитанный журналист спросил мужа Маргарет Тэтчер, кто у них в доме носит брюки, получил достойный ответ: «Брюки ношу я, и я же их глажу».

Фигура контроля в политическом пространстве присутствует повсеместно, несмотря на широко заявляемые в западном мире политики «гендерного равенства», «гендерного сознания» и т. п. В дни, последовавшие сразу за 11 сентября 2001 года, известная и крупнейшая газета США «Вашингтон Пост», добавила еще одну страницу к своей обычной колонке политических мнений, высказываемых известными журналистами, «значимыми фигурами», чье мнение считается весомым в масс-медиа США (и не только). «Это означало, - пишет Женева Оверхолзер, сотрудница «Вашингтон пост», - что теперь свою позицию могли излагать не 5, а 10 ведущих журналистов». Все 10 мнений и на этот раз были подписаны мужскими фамилиями. Практически все ведущие газеты США, такие как «Нью-Йорк Таймс», «Лос-Анджелес Таймс» и им подобные, не оказались заинтересованы во мнении журналисток. В глобальных политических процессах – подобных взрыву двух башен в Нью-Йорке – ведущих к значительным политическим последствиям, как в данном случае, или к обострению противостояния двух культур – Востока и Запада, женщина оказывается не востребована, ее позиция замалчивается, ее существование игнорируется. В этом контексте женщина оказывается лишенной своих гражданских прав и гражданской позиции, за которую в свое время боролась еще Олимпия де Гуж, героиня Французской революции, написавшая «Декларацию прав женщины и гражданки». Контроль над ее свободой был осуществлен самым радикальным образом – она закончила свою жизнь на гильотине в 1793 году за то, что «не следовала добродетелям, соответствующим своему полу».

Помимо фигуры контроля, в гендерной цензуре существует и просто фигура умолчания. Нередко в нашем языке женщина не имеет гендерно атрибутированного определения. Как всегда извиняясь за свою «женскость», мы сами отказываемся признавать себя женщинами и по примеру поэтессы Марины Цветаевой называем себя «журналист», «переводчик», «преподаватель», «писатель». Недавно довелось услышать в одном выступлении на конференции такое определение, как «лесбийский поэт», которое, на мой взгляд, можно воспринять как тотальное самоисключение женщины и женского опыта из культурного пространства.

Пресловутая фигура умолчания становится очевидной (для меня, по крайней мере) с приближением 8 марта, когда артефакт под названием «женщина» вдруг появляется на экранах, в прессе, рекламных плакатах и радиопередачах в контексте «дорогие наши, мы очень вас любим». Кто «мы» и кого «вас»? – возникает вопрос. Рекламщики и диджеи, депутаты Госдумы и администрация президента, компании по продаже колготок и косметики, мужья и представители СМИ, военные и киноактеры, футболисты и бизнесмены – все находят пару добрых ласковых для нас слов, несуществующие в другие дни и месяцы.

Гендерная цензура осуществляется не только в публичном пространстве, она нередко контролирует наши действия через близких нам людей, их отношение к нашему праву на полноценное самовыражение. В одной из феминистских книг я прочла отсылку к воспоминаниям Альфреда де Мюссе, одного из возлюбленных писательницы Жорж Санд. В пору их страстной любви он проснулся однажды поздно ночью и обнаружил, что она, покинув их общую постель, занялась «писанием своих романов». Когда он увидел ее, его впечатление, передаваемое мной не как цитата, но как пересказ, осталось самым нелицеприятным: «романтическая возлюбленная» сидела на корточках перед камином, в халате, накинутом на ночную рубашку, непричесанная и неэротичная и руками, испачканными чернилами, подкладывала дрова в печь. Это зрелище, по его воспоминанием, вызывало у него раздражение. Чего бы хотел, как думаете, наш герой от известной уже тогда писательницы и эмансипированной женщины? (Помнится в пору моей юности у «Сайгона» - известного места всеобщей тусовки в Ленинграде 60-70-х – один мой знакомый восхищался своей новоиспеченной женой, которая никогда, даже утром, не представала перед ним без прически и макияжа. Я ужаснулась еще тогда, в свои 22, ее страшной судьбе – вставать раньше мужа и делать прическу и макияж. Не могла же она ложиться с ним спать в бигудях, боже упаси!) Другая история из жизни: две взрослые подруги, встречаясь дома у одной из них, разговаривают на кухне: «Подожди, - говорит одна, - я сейчас его котлетами накормлю и уложу, тогда и пообщаемся вдоволь».

Если обратиться к современной рекламе, активно предлагающей нам всевозможные средства для сохранения «нормативного гендерного образа женщины», можно предположить, что времена не очень изменились за последние 150 лет. «Какой части Вашего тела не помешает дополнительный объем?» - гласит интригующий, не без намека вопрос. (Ответ: ресницы). «Вас (именно Вас) не устраивают размеры и форма Вашего бюста?» (Ответ: мы сделаем его больше, тверже, круглее). «Всего за 299 долларов мы предложим Вам замечательный тренажер для решения всех проблем с Вашим телом». Каких проблем? (Ответ: целлюлит, излишки жира на животе и других местах, дряблые мышцы и лицо). Удлинение ног, утоньшение талии, увеличение бюста, убирание морщин, удаление волос на теле, скрывание факта менструального цикла, воспевание счастливой беременности (что же еще нужно женщине?), навязывание универсальных порошков и отбеливателей для стирки мужниных и детских рубашек, великолепные пылесосы и стиральные машины, дешевый «Делми» и дорогой «Тефаль», который «всегда думает о нас» - да, именно о нас, женщинах, о ком же еще? – все это гениальная и великолепно разработанная индустрия контроля над нашим телом, нашей жизнью, нашей системой мышления. Фигура исподволь навязываемого контроля.

Но самое сильное действие имеет все же самоцензура. Это когда женщина, успешно занимающаяся бизнесом, говорит: «Я бы не пошла в это неженское дело, если бы нужда не заставила». Или когда женщина, профессионально занимающаяся лингвистикой, доказывает мне, что «нормативы русского языка предписывают мужской род обобщающим терминам и поэтому о журналистках, писательницах, художницах и даже учительницах следует говорить в мужском роде». Как ни странно слово «уборщица» в этом «нормативном» ряду не имеет мужского языкового аналога.

Однако не случайно темой здесь является понятие «цензура». Потому что оно обозначает, все же понятие контроля, т. е. привнесенного влияния, а не изначальной и неизменной культуры. Ибо, если вдуматься, в каждой культуре были и есть примеры альтернативного видения, другого, отличного от традиции и конформистких образов опыта, которые заявляют о возможности существования «неподцензурной», альтернативной точки зрения. Есть шутки и анекдоты, противостоящие трюизмам типа «курица не птица, баба не человек», и в русской культуре. Есть песни, сказки, фольклор, которые доносят до нас из далекого прошлого обрывки другого сознания. В котором женщина, женщины проявляли себя как самостоятельные субъекты. Те, кто хоть немного знакомы с русской традицией могут вспомнить песни, рассказывающие о самостоятельных, непокорных женщинах, многочисленные частушки и баллады, где роль женщины не менее автономна, по сравнению с мужской. Многочисленные сказки о Василисе Прекрасной и Премудрой, образ Бабы Яги – не причастной к мужскому миру как зависимый объект – пусть и трансформированные в современном восприятии, являются отсылками к возможным культурным корням, где представления о гендерном распределении ролей отличались от нынешних.

Не далее как в начале ХХ века, сразу после революции, например, сразу после революции, например, новоявленная советская пресса легко употребляла такие слова, как «рабочая», «ученая», «пролетарка», «труженица» и немало выражений типа «женщина-инструктор», «женщина-боец», а также «стахановка». Этот пример приводится здесь не случайно. Учитывая тот факт, что советская, большевистская часть истории в нашем современном сознании не пользуется популярностью, я использую эту информацию лишь для того, чтобы продемонстрировать, насколько «нормативы языка» изменяемы, подвижны и непостоянны, если задаться целью изменить сознание. Сознание, которое формирует язык и которое в свою очередь зависит от языка как инструмента культурной репрезентации. Любопытно отметить, что в бывшем СССР, как и в нынешней России, женщин-хирургов и женщин-гинекологов, женщин-юристов и женщин-преподавателей высшей школы по-прежнему больше в процентном отношении, чем во многих западных странах, что, однако, никак не отражается в ныне существующем русском языке, который, в отличие от английского, имеет-таки род в определении профессии.

Выходя из дома, путешествуя в метро, между городами и странами, проезжая в общественном транспорте, открывая программу телевидения, включая телевизор, бросая взгляд на уличную рекламу, я часто, слишком часто вижу опредмеченные части тела женщины. Они рекламируют, продают, олицетворяют все, что угодно, только не меня. И всякий раз я думаю: как же все-таки трудно не заставить себя извиняться за то, что ты женщина?

«WE/МЫ, Диалог женщин», 2002, №17 (33)

@темы: дискриминация, цензура

---

Готовность издеваться над собой (перепост, абсолютно рекомендовано к прочтению)

Оригинал взят у в Готовность издеваться над собой (перепост, абсолютно рекомендовано к прочтению)

А что у нас на "противоположном тротуаре" от ссущей свиньи?

Ответ у в Готовность издеваться над собой

Самые решительные битвы на личном фронте выигрываются не умом, не красотой, не логикой, не французскими духами, не капустными пирожками и профитролями. Безусловную и скорую победу над противником, который слабее тебя, дарит готовность издеваться над своим телом. Ведь нет ни одной части женского тела, которую бы природа доработала до мужского "идеала". 

Готовность издеваться может выражаться как в педантичном следовании традиционным канонам красоты, так и в их смелом попрании. Если ваш негероический избранник испугался неверной тактики ослепительного блеска и вы всё-таки хотите заполучить в свою коллекцию слабака - его безусловно можно покорить бардаком, рванинкой, нестиранными джинсами и подчеркнутой нечистоплотностью.

Почему мужчины имеют низкую секс-самооценку,почему они слабее? Кроме того, что женщине реально сложно быть хуже мужчины даже когда она притворяется, правда состоит в том, что мужчины не могут доставить женщине удовольствия, сколько бы они не бравировали и не выдумывали историй о своих похождениях. Потому что удовлетворение - это всегда удовлетворение реальных потребностей, а не фантастические выдумки и следование инструкциям пикаперов и знатоков (обычно неприятных внешне). Потому что для того, чтобы сделать одну женщину счастливой, нужно очень долго интересоваться и запоминать, что же ей действительно нравится и что такое счастье для неё, единственной.  Между женщинами узнавание проходит на порядок быстрее, поэтому-то однополый секс остается вне конкуренции и так ненавидим и гоним.


Почему "красивое" это патологическое?

Волосы. Если у вас короткие волосы, всю жизнь вам будут говорить: "А с длинными-то было лучше, женственнее". Если длинные: "Тебе больше идет короткая стрижка". Вялую сексуальную жизнь полагается стимулировать окраской в роковые цвета. В традиционно блядский рыжий советуют краситься чтобы осведомить человечество, что ты "страстная, темпераментная, коварная и изощренная любовница"... Черный цвет предлагается осваивающим путь, опять же, страстной женщины вамп... Про страстных блондинок примера приводить не буду, потому что  приличный пример в поисковике надо искать среди порноссылок. Никогда вы не встретите только одного месседжа: "страстная, темпераментная, коварная изощренная любовница с обыкновенными волосами". Блондинке надо перекрасится в более светлый тон, рыжей преувеличить природный оттенок, шатенки просто обречены что-то делать с собой, потому что середина распределения цвета не наделяется никакими степенями страсти. В связи со всем этим меня всегда интересовал вопрос, в какой момент того краткого периода, когда мужчина способен реагировать на страсть и темперамент, надо быть этой самой изощренной любовницей. Всё время не успеваю.

Прямые волосы тоже, как известно, не совершенство - их нужно выглаживать утюжком, а еще лучше - завивать. Кудри? Моя сестра - блондинка с кудряшками. В Мексике, где она живет, кудряшки распрямляют, потому что местные мужчины самыми привлекательными и статусными считают женщин со светлыми и прямыми волосами. Вы получили приглашение на прощальный разговор? Поход в парикмахерскую за химической завивкой и мелированием подарит вам не только чудный запах вашего горелого тела, но и позволит вам
а)поехать в ресторан
б)отложить вопрос развода на неопределенное время
в)получить привычную дозу секса, в котором глобальных перемен в сторону женского удовольствия не будет

Экстремальные варианты - грязные волосы или уродующие стрижки - следует использовать с совсем уж безнадежными неудачниками. Чем больше ваш избранник недоволен собственными волосами, тем более придирчив он будет к вашим. Пусть даже сам он радикально лыс и вечно ходит в шляпе, как Боярский, вам он будет давать массу советов о том, как сделать стрижку-окраску посексуальнее.

Пока вы заставляете ванную баночками с кондиционерами, бальзамами, средствами для окрашенных, сухих, жирных, ослабленных, чувствительных, секущихся, нормальных, объемных, блестящих, здоровых волос, ваш мужчина, заходя в душ, не глядя, берет любую баночку и чаще всего это ваш ополаскиватель. Однажды, заметив в зеркале лифта свою завитую щипцами челку, свисающие серпантинами пережженные кудри и волшебный объем рядом неподалеку от недовольной рожи с длинными слипшимися грязными волосами, вы поинтересуетесь, почему кавалер не следит за прической. И вы узнаете, что должны любить его таким, какой он есть!
Все помнят, кто выглядит человек, покоривший эту невысокую вершину парашизофренической лирики?

...

Лицо
Как известно, "в моде всегда были и будут длинные пушистые ресницы со слегка закрученными кончиками". К сожалению, природа не создала ресниц, способных компенсировать мужскую неудовлетворенность собственной внешностью. Накладные ресницы из чужих волос или  искусственные ресницы, прикрепленные к векам клеем, а также перманентная окраска, наращивание и завивка кончиков ресниц придадут вашему взгляду "загадочность", "глубину", сообщат знатокам и ценителям, что вы "страстная и изобретательная..." помните, да?

А контактные линзы помогут вам "радикально изменить цвет глаз или придать оттенок натуральному цвету, чтобы сделать внешность ярче и привлекательнее..." Татуаж век, бровей и контуров рта, грунтовка, окраска и лакировка поверхности лица послужит той же цели.

Южные женщины постоянно удаляют волосы на лице. Речь идет не только о бровях-усах-бороде. Пушок на щеках, пушок на лбу удаляется нитками. Это так же больно, как и при других способах, потому что рана это всегда больно в вредно для здоровья. Но ваш кавалер оценит вашу готовность выносить любую боль, уж поверьте!

...

"Правильная" женщина тратит на действия, называемые "уход за собой" массу времени каждый день. Она доводит до стандарта каждый миллиметр своего лица. Арсенал косметических средств настолько широк, что если собрать со всего мира описания всех современных теней, тушей, кремов, тоников, пудр, помад, карандашей, масок, гелей, лосьонов можно создать вторую Ленинскую библиотеку.  Косметика  - и особенно постоянные посещения косметолога - стоит огромных денег. Это деньги, выброшенные на помойку. Потому что свободных принцев подходящего возраста в мире мало. И чаще всего рядом с... ну не могу я называть некоторых женщин женщинами, когда они выглядят как... В общем, чаще всего рядом с существом, сознательно превратившимся в гей-диву, в монстра-трансвестита из шоу, рядом со страшными губами красного цвета и рядом со стрижкой в стиле немецкий порношик бредет с таким трудом завоёванный приз, предел мечтаний, судьба, который сначала выглядит так:

...

А вскоре и так:

...

Если же там же, в зеркальном лифте, где на вас однажды снизойдет откровение, вы попробуете намекнуть мужчине, что, озаренный вашей неземной красотой, он, выходя в свет, разве что меняет заляпанную томатом рубашку на рубашку, заляпанную вареньем и что давно пора ему хотя бы побриться... И если дома вы даже покажете мужчине кадры из телепередачи "Здоровье" о том, что борода - это чудовищно негигиенично и что борода кишит микробами.... То вы даже не успеете заговорить про другие части морды лица - практически сразу раздастся знакомый припев и призрак Шахрина подмигнет вам: "Люби его таким какой он есть!"

Руки-ноги

Мужчина с самыми грязными и обгрызенными ногтями на свете и с самыми чудовищными надрывами и нарывами кожи на руках (и я просто не буду рассказывать, какие бывают у мужчин ступни и пальцы, кто ходит на йогу или работает в больницах - соврать не дадут)) предпочтет в качестве спутницы жизни украшенную акриловыми когтями даму, только что вышедшую от педикюрши, красотку с кровоподтеками от удаления волос всеми способами и где только можно. Постоянная, почти ежедневная боль и воспаление большей части поверхности кожи - то, что женщины выносят безмолвно. Потому что они знают - правильные руки, ноги, живот, спина, половые органы волос не имеют. То есть вот живет на свете 4 миллиарда женщин, у которых, как у любого представителя вида Человек разумный всюду, кроме ступней и ладоней, растут волосы. И все эти женщины становятся привлекательными только после эпиляции. Мужчине не нужна живая естественная женщина. Ему нужен скальп. Трофей.

Волосы на своём теле мужчины-традиционалисты оценивают с той же самой позиции - волосы это сила. Каждый волосок - неотъемлемая собственность, доказательство мужественности, сексуальной мощи и красоты. Восточные мужчины могут быть покрыты густой шерстью полностью (у нас в клинике был хирург, который брил шею и руки, чтобы люди не пугались и ради гигиены) но и мысли о том, что его шерсть может быть неприятной или нечистой мужчина никогда не допускает.

...

Не знаю, можно ли в уважаемом кругу обсуждать масштабные проблемы интимной эпиляции, и потому не буду. Но скажу вкратце, что кроме необходимости переносить косметические операции на половых органах, зачастую женщины должны выполнять и другие требования своих вялых друзей, уверенных, что та или иная интимная стрижка их адски возбудит или разочарует.

Если относительно волос женщины вообще мужчина стремится получить скальп, то если обдумать позицию большинства мужчин относительно интимных зон, то в  сексе они стремятся к педофилической иллюзии. Потому что волосы на теле, вес, нормальная полненькая форма женских рук и ног, животик - то есть признаки половозрелой женской особи - на самом деле вызывают у мужчин-педофилов отвращение.

Не могу напомнить, почему мужчины хотят обладать людьми, которые значительно моложе. Потому что эмоционально-сексуально-экономически удовлетворить своих сверстниц они не в состоянии.  У них нет времени ни на что кроме доказательства мужественности, а интеллектуально они нулёвые. Все эти описания страшной загруженности именно мужчины во время полового акта, которая, якобы, мешает ему говорить - просто маскировка скудоумия и сексуальной недоразвитости.

Тело-грудь 

Почему индустрия диет и спорт залов вообще существует? Потому что люди всех полов потеряли право любить свои тела.

Когда не было транспорта, телевидения, интернета, когда люди жили рядом с многочисленными очень похожими на себя родственниками, они сравнивали и видели, что, в общем-то, всё у них с телом в порядке. У каждого народа был свой идеал красоты, достигнуть которого было можно нехитрыми средствами - больше красных бус, национальный костюм, свекольные щеки и кольцо в нижней губе делали девушку королевой. Сейчас все мы оказались в ситуации, когда женщины всего мира стараются походить на интернациональные модели. Собственные родители уже не служат примером нормы, потому что один не может быть примером нормы - так устроено наше подсознание.

Коротконогая китаянка соревнуется со скандинавскими виолами,  индийская девушка старается придать своему образу черты американского идеала, африканка поджимает губы и пытается ходить как ее французская худосочная соседка. Сравнение женщин разных народов между собой абсурдно - забывается, что русскоязычность ничего не делает с прибалтийскими, таджикскими, еврейскими, татарскими корнями.

Вот сайт, на котором можно увидеть женщин с таким же телом, как у вас. Настоящих естественных женщин. Они все очень красивые. Каждая фотография  говорит: "Я удивительная и уникальная", "Я, это я".
mybodygallery.com
Соотношение размеров можно узнать здесь:
Clothing_sizes

Это великий сайт, потому что редко встречаются женщины без дисморфоманического бреда, полностью довольные собой.
Видели ли вы когда-нибудь самца Человека разумного,  который ежемесячно садится на диету и срывается, который рыдает, глядя в зеркало и каждый вечер втирает в свою кожу дорогущие средства для похудения (охлаждающие, разогревающие, стягивающие, сжигающие), изнуряет тело фитнесом и мочегонными таблетками, который бежит вызывать рвоту после каждого приема пищи и который каждые полчаса требует у женщины подтверждения своей привлекательности в виде ответов на вопрос: "А я не толстый?" "А я красивый?" "А я тебе нравлюсь?"   Видели ли вы мужчину, самой большой проблемой в жизни для которого была бы форма носа?

В мире очень много женщин с таким же типом тела, как у вас. Тип тела - неизменная и данная природой вещь. В теле надо просто жить. Бессмысленно усовершенствовать то, что является для вас идеальным. К измененному телу привлечется только генетически неподходящий вам партнер, потому что подсознание ищет признак, чтобы получить ген.

Грудь
Надувают не только грудь. Надувают лицо и задницу. Сдувают все части тела женщины. Априори ни одна часть женского тела не выглядит красивой. Вот только если весь жир со всего тела собрать и запихать в грудь и губы, мы увидим правильное распределение КРАСОТЫ.

Из всех чудес косметической хирургии наибольший восторг вызывает у меня силиконовая медуза, которую следует запихивать под молочную железу. Вот текст с сайта хирургов:

"Большинство женщин считает маленький бюст непривлекательным, поэтому стремится во что бы то ни стало увеличить грудь, повысив тем самым свой статус в глазах представителей противоположного пола..."

И это притом что размер неоперированной груди не играет никакой роли для получения женщиной сексуального удовлетворения. Чего, кстати, совсем нельзя сказать о размере пениса.

После операции ни о какой естественной сексуальности речи просто быть не может. Протезы затвердевают или расползаются по телу ("А ему даже стали нравится эти твердые мячики". Чувствительность, кровоснабжение нарушаются. Увеличивается нагрузка на позвоночник.  И вот женщина подтягивает, поднимает, докалывает, отрезает, улучшает, маскирует шрамы. Для чего? Для того, чтобы, превозмогая боль, пару секунд потрясти перед избранником силиконом, изображая страстную, я подчеркиваю, страстную естественную южно-американку? Венесуэльская, бразильская или мексиканская пышногрудая карнавальная красотка из новостей настолько же естественны как снег летом. В этих странах поход к косметическому хирургу дарят на совершеннолетие или даже раньше. Мне это видится  аналогом африканского отрезания клитора. Сторонники женского-мужского обрезания продолжают поставлять на секс-ярмарку инвалидов, но им не превзойти индустрии косметических хирургов. Потому что клитор или крайнюю плоть религиозные фанатики отрезают своим детям всего один раз. А косметических операций "для красоты" можно сделать и 20, и 40, и 80.



Эта фотография приглашает вас почитать про послеоперационные осложнения после хирургического увеличения груди. Кроме хирургического увеличения популярным методом является гормональное увеличение. Здесь уже и частота рака возрастает и остальные органы-системы летят.

Чего добиваются мужчины, выискивая женщин с нечеловеческими сиськами? Общественного одобрения? Зависти? Статуса? Эротического удовольствия? Если вы проголосовали за последнее, то это голосование за инцест. Потому что единственный случай в жизни человека, когда над ним физиологично нависает большая грудь, это младенческий возраст. Если вы скажете, что с помощью мегагруди природа указывает самцам на женскую особь, уже кормящую грудью младенца и, стало быть, плодовитую, я напомню, что большая часть косметических операций по увеличению груди делается детям и нерожавшим женщинам. И, если начистоту, то кормящая мать, ребенок которой болеет животиком, писается, какается, плачет рядом в кроватке, мать, голова которой кружится от усталости, живот болит от послеродового кровотечения, а соски - от трещин кормления, так вот такая мать меньше всего на свете будет думать о сексе. Женщины, у которых грудь немеряно увеличивается по естественным причинам, больше всего на свете обычно хотят выспаться.

Другие методы

Как еще показать мужчине свою готовность быть вечным рабом его странных желаний?
- Носите высокие каблуки
- Носите прозрачные колготки зимой
- Носите мини-юбку
- Отвисающие серьги, уже упоминавшиеся африканские кольца во всех частях тела, пирсинг, секси-тату, которые будет полностью видно, если дообнажить
- Духи и дезодоранты, маскирующие ваш запах (великая вещь, если вам нужен человек, который вас будет неудовлетворять абсолютно)
- Фотографируйтесь в стиле пин-ап
- Носите боа, эротическое белье и чулки
- Выражайте готовность начать его обслуживать в быту
- Помогайте мужчине в его работе
- Угадывайте его желания
- Откажитесь предохраняться, чтобы не уменьшить удовольствия  вашего партнера



Но

Сплошь и рядом встречаются ситуации, которые я называю "Тётушка Джейн". Это из анекдота, когда тетушка прожила у пары год, и, вознамерившись ее выгнать, муж и жена обнаружили, что она никому тётушкой не приходится. Бывает (я подозреваю, что это бывает в  100% случаев), что ни мужчине, ни женщине неестественность не нужна. 

Совершенно дисфункциональная семья. Постоянные скандалы "ты непривлекательна-ты импотент". Жизнь, прожитая скучно и нервно, никаких впечатлений, никакого нормального секса. А почему? Потому что в семье есть тётушка Джейн. Женщина хотела бы быть естественной, но она не хочет выглядеть "непривлекательно", ненормально (Это же так снижает самооценку!) А мужчину не привлекают неестественные женщины вообще, но сказать об этом, это предпочесть "непривлекательную" с точки зрения общества (абстракции т.е.) женщину (Это уже убивает самооценку!). То есть вот это снижение самооценки от узаконенной "непривлекательности" себя-партнера оно для людей важнее личного счастья и травмирует меньше снижения самооценки от провальной сексуальной жизни. Буду жить так, как мне не нравится, лишь бы остальные думали, что я...давайте хором?...страстная, темпераментная, коварная и изощренная любовница. Или: я обладатель страстной, темпераментной, коварной и изощренной любовницы.

...
- Достаточно ли слаба эта белая самка для того, чтобы меня захотеть?

@темы: деконструкция мифов, гендерное насилие

---

Социальное рабство женщины

Оригинал взят у dumaidumai в Социальное рабство женщины

"Клуша", "Домоха", "Свиноматка", "Бездельница" - кто обладательница всех этих титулов?
Это женщина, посвятившая себя семье и детям. У неё нет статуса, у неё нет свободы, у неё нет реализованности, по сравнению с женщиной, которая совмещает работу и материнство. В обществе добиться уважения и даже преклонения может только женщина, у которой есть дело, помимо семьи.
Преклонение перед женщиной, умеющей совмещать работу и материнство, это, фактически, преклонение перед рабством и работорговлей.
Общество, которое уважает женщину и считает её полноценным человеком, только когда она "не только мать" - это общество рабской доктрины.
Когда говорят о великой борьбе за равноправие женщин, забывают, что это была борьба за право ВЫБОРА.
А что в итоге?
Материнство - это не уважаемый труд. Материнство - это типа такая рутина, из которой надо выбраться, чтобы опять "быть человеком". Сочетать работу и материнство сложно, поэтому работающие матери если не героические люди, то, как минимум, одобряемые обществом. Заниматься с детьми - это же не труд какой-то, нет, это почти что досуг и "ты же ничего не делаешь, сидишь с ребёнком" - это такая формулировка, которая позволяет опустить женщину на уровень "до эпохи Цеткин и Люксембург", вроде как она не воспользовалась своей свободой, значит она или дура безмозглая, которая себя не может реализовать ни в чём, кроме воспроизводства потомства, или порабощена патриархатом.
Труд матери - не ценящийся обществом, бесплатный, не респектабельный. Материнство - такое времяпрепровождение, за которое ещё и стыдно должно быть: "нихрена не делает", самка, у которой нет полезных функций для общества, не продаёшь себя на рынке труда - никто, ни чем не примечательный инкубатор для хомо сапиенсов. Материнство вообще не рассматривается с точки зрения утилитаризма, приравнивается к рефлекторной деятельности - кому польза от того, что вы умеете моргать?
А если посмотреть на материнство иначе:
1. Женщина, получавшая образование, становившаяся специалистом в области, которая ей дорога и любима, раскрывавшая свою личность для деятельности, которая приносит удовлетворение и даёт смысл жизни, много труда потратившая на то, чтобы эту деятельность признавали и она была востребована, женщина, способная реализовывать свои навыки, которые делают её жизнь осмысленной берёт и отказывается от всего этого, чтобы переключиться на иную деятельность, которая станет единственной стезёй - воспитание детей. Рассматривается этот осознанный отказ, как сложный выбор, требующий усилий и отдачи, требующий иных навыков по реализации себя, которые сравнимы с освоением новой профессии? Нет. Вокруг этого создаются стереотипы: "Жертва" "Положила свою жизнь на алтарь" "Потом будет гнобить своих детей за нереализованность". Женщине сразу навязывают, что она будет заперта внутри деятельности, не приносящей плодов и не могущей делать её полноценным человеком.
2. Женщина решает изначально отказаться от какой-либо другой деятельности, помимо семьи и детей. Посвящает себя воспитанию детей, строит свою жизнь вокруг их взросления, являясь для них педагогом, психологом, тренером, поваром, а порою даже доктором. Что за прогноз у такого образа жизни? "Дети вырастут, ты останешься никому не нужной" "Дети спросят - кто наша мама? - что ты им ответишь? Что ты никто?" "Твой труд никто не оценит".
Находясь под постоянным давлением этих стереотипов, многие женщины начинают верить, что материнство - это то, в чём женщина просто никак не может себя реализовать. Первые женщины боятся потерять статус и уважение, боятся перехода от работы к домашнему быту, боятся быть "никем". Вторые выживают только благодаря тому, против чего так яростно боролись приснопамятные суфражистки: благодаря патриархальному обществу. Оно терпимо относится к женщинам-домохозяйкам. И оно же всё равно ставит их на нижнюю ступень иерархии. Милостиво позволяя "не работать", общество сразу ставит стену между женщиной и нормальной жизнью. Между материнством и уважением. Между полноценной деятельностью и материнским бездельем.
Воспитание детей - халява. Попробуй совмещать. Отдай детей чужим людям и к станку. Твоя жизнь - это жизнь бесполезного овоща. А ты обязана служить обществу. Работать на него.
И женщина соглашается, что быть матерью - это не занятие, не труд и не реализация. Она соглашается идти даже на не очень любимую работу, на не очень хорошо оплачиваемую, на работу, которая не приносит ей столько удовольствия, сколько раньше, потому что теперь она вынуждена разрываться между детьми и службой. Она идёт, повинуясь давлению, становиться такой, какой ей диктует иерархия, доктрина, постулаты которой "надо быть кем-то, кроме матери, иначе ты - никто". А НАДО это женщине? Ей действительно нужно быть "кем-то, кроме матери", или её в этом убедили? Так в чём же её убедили?
Её убедили, что МАТЬ - ЭТО НИКТО.
Так вот. Никакой свободы никто не получил. Эта мнимая свобода раздаёт всем роли, кому-то первые, кому-то вторые. Свободное общество не перемещает людей внутри иерархии, позволяя им какую-то деятельность и оценивая на "5 баллов" по пятибалльной системе какие-то параметры реализации, а какие-то "на троечку". Кого-то признавая состоявшейся личностью, а чью-то жизнь признавая лишь компромиссом. Женщина в итоге вынуждена продавать себя на 5 баллов, иначе сойдёт с дистанции, станет неинтересной, потеряет себя и будет ни кому не нужной. Пока какой-то член общества может быть признан, интересен и важен только с точки зрения его занятости в этой иерархии интересности - это общество закостенелого, железобетонного рабства.

@темы: деконструкция мифов, невидимый труд

---

Сексистские шутки способствуют дискриминации женщин

Originally posted by sadcrixivan at Сексистские шутки способствуют дискриминации женщин

Шутки о женщинах-водительницах и тупых блондинках не так безобидны как кажутся - они могут способствовать реальной дискриминации женщин. Психолог Томас Форд из Университета Западной Каролины, США, и его коллеги провели два эксперимента по влиянию сексистских шуток на отношение мужчин к женщинам.

В первом эксперименте участников просили представить, что они являются членами рабочей группы в одной организации. Затем они или читали сексистские анекдоты, или не юмористические сексистские утверждения, или нейтральные анекдоты без сексизма. Затем их просили назвать, какую сумму денег, они бы выделили на помощь женской организации. «Мы обнаружили, что мужчины с высоким уровнем сексизма реже жертвуют средства женским организациям, если они прочли сексистские анекдоты, но это не относится к тем, что читал просто сексистские утверждения или нейтральные шутки», - говорит Форд.

Во втором эксперименте мужчинам показывали видео с сексистской или не сексистской комедией, а затем их просили принять участие в проекте по распределению финансирования между студенческими организациями.
«Мы обнаружили, что те мужчины, которые смотрели сексистский юмор, дискриминировали женщин, значительно сокращая финансирование женских организаций, в отличие от других организаций», - говорит Форд.

«Мы также обнаружили, что после просмотра сексистского юмора, мужчины верили, что другие участники тоже поддержат сокращение финансирования для женских организаций. Мы считаем, что подобный юмор создает представление об определенном стандарте дискриминации, который принимается обществом, и это направляет поведение людей, так как они считают, что все так думают».

LiveScience.com

Швеция планирует запретить сексизм в рекламе (2008г)

Швеция, которая считается мировой лидершей в области прав женщин и гендерного равенства, возможно, наложит запрет на любую рекламу, которую можно счесть сексистской. К этому призывает правительственный отчет, подготовленный под руководством Эвы-Марии Свенссон, профессорки юриспруденции. В результатах отчета говорится, что нужно разработать закон, «запрещающий рекламу с сексистским содержанием». Такую рекламу отчет определяет как послание в любой форме, которое распространяется «с коммерческой целью», и которое можно «истолковать как оскорбительное для женщин или мужчин».

«Сексистская реклама влияет на формирование идентичности людей, и она мешает обществу добиваться гендерного равенства», - говорится в отчете, который предполагает, что новый закон должен вступить в силу 1 января 2009 года. Сейчас отчет поступил в правительство Швеции, где находится на рассмотрении.

Ассоциация шведских рекламодателей настаивает на том, что в новом законе нет необходимости. Она утверждает, что у рекламной индустрии есть несколько механизмов саморегуляции, и что ассоциация планирует в ближайшее время открыть вакансию уполномоченной по данному вопросу, которая будет заниматься отслеживанием сексизма в рекламе.

Тем не менее, Свенссон сообщила на пресс-конференции в Стокгольме, что она знает о попытках индустрии контролировать выпускаемую рекламу, но считает, что этого недостаточно. «Нельзя допустить, чтобы только сама индустрия несла ответственность за достижение демократических целей общества», - заявила она.

Agence France Press

@темы: дискриминация

---

о феминизме

«Феминизм не участвовал ни в каких войнах. Он не убивал своих оппонентов. Он не создавал концентрационных лагерей, не морил врагов голодом, не совершал никаких жестокостей. Феминизм боролся за образование, за право голоса, за улучшение условий труда, за безопасность на улицах, за службы ухода за детьми, за социальные пособия, за кризисные центры для переживших изнасилование, за убежища для женщин, за реформы законодательства. Если кто-то говорит: «О нет, я не феминистка», спросите: «Почему? В чем ваша проблема?» - Дейл Спендер

@темы: феминизм

---

Новейшие дихотомии, разделяющие женщин

Оригинал взят у sadcrixivan в Новейшие дихотомии, разделяющие женщин

Всегда существовал способ разделить женщин и настроить их друг против друга. Имена у него были разные, но сущность его всегда сводится к одному – «хорошая девочка/плохая девочка». Девственница/шлюха, Святая/потаскуха, постоянно жертвующая собой мать-домохозяйка/эгоистичная стерва-карьеристка и миллион других.

Важно сразу же отметить, что все эти категории не про самих женщин – они про мужчин. Мужчины создают эти категории. Мужчины определяют женщин в соответствии с тем, какие у этих женщин отношения с ними, с мужчинами, неважно, что собой представляет женщина и чем она занимается. Кто такая шлюха, мать, девственница, жена, сестра, когда эти термины используют мужчины? Разве это не просто определения отношений женщины с мужчиной или многими мужчинами?

Женщины до сих пор из кожи вон лезут, чтобы оказаться на стороне «хороших», какой бы эта сторона ни была, и в этом нет ничего удивительного. Это не потому, что женщины, как группа, глупы, невежественны или не знают, как устроен этот мир. Почему же женщины так стараются, чтобы оказаться на нужной стороне и заслужить мужское одобрение? Потому что мужское одобрение значительно повышает шансы на регулярное питание, крышу над головой, деньги в кармане и шанс на жизнь с меньшим уровнем насилия.

Так что женщины торопятся доказать, что они из категории «хороших» женщин, и если это означает, что остальных женщин нужно отдать на растерзание, чтобы по контрасту выглядеть на волшебной стороне, где привилегии и льготы, то пусть будет так.

Но проблема такой стратегии в том, что это мужская игра и она ею и остается. Если ты на «плохой» стороне дихотомии, то за это грозят очевидные наказания – тюрьма, бедность, всеобщие насмешки, метка в качестве «легальной» жертвы насилия (а на что еще она рассчитывала, когда одевалась/вела себя таким образом?). Однако женщины, которые всю свою жизнь посвящают тому, чтобы остаться на хорошей стороне, становятся жертвами мужских насмешек, даже если им это удается.

Женщины, которым удавалось быть «хорошими девочками» в первой половине двадцатого века – подавляя свои грешные сексуальные желания, отказываясь от секса до брака, никогда не изменяя, изображая шок от «плохих» слов, поддерживая идеальную чистоту в доме, никогда не работая, посвящая всю свою жизнь своим детям – в конечном итоге стали предметом для насмешек, когда их заклеймили фригидными, невежественными, боязливыми, нетерпимыми, ханжескими невротичками, обвинили в том, что они привили своим детям «комплексы», были холодными и доминирующими. Они стали символом сексуального подавления, влияние которого надо преодолеть, чтобы молодые (мужчины) смогли адекватно выразить себя. «Старые кошелки» и «церковные бабушки» предстали как главные враги свободы слова и авторы бездумных и смехотворных законов, и это несмотря на то, что у них никогда не было ни политической, ни религиозной власти – старые высохшие стервы, которые не знали, что такое оргазм, и поэтому не хотят, чтобы другие его испытывали. Когда женщины соревнуются друг с другом на мужских условиях, они проигрывают в любом случае. Даже если вы победите, то вы проиграете.

Сексуальная революция заявила, что она все исправила, но она только создала субкультуру, где все было наоборот, и плохие девочки стали хорошими девочками (если, конечно, они не беременели, не решали оставить ребенка и не начинали требовать алиментов). В последнем случае хорошая, сексуально раскрепощенная, девочка становилась злобной эгоистичной жадиной. И я могу однозначно заявить, после того как я жила рядом с многими, очень многими хиппи, которые проповедовали «свободную любовь», что если женщины на самом деле занимались сексом с более чем одним мужчиной, то эти же хиппи клеймили их как давалок, потаскух, сучек, гадюк и так далее. «Свободная любовь» распространяется только на мужчин, и она всегда распространялась только на них. «Свободная любовь» означает, что женщина не будет пытаться «окольцевать» мужчину в браке до того, как предложит свою киску. Она, тем не менее, должна хранить ему верность, пока он от нее не устанет, она же должна нести ответственность за контрацепцию, и сделать аборт, если он еще не готов к ребенку. Если она не играет по всем мужским правилам для хороших девочек в субкультуре, то ее отвергнут как плохую девочку как в субкультуре, так и в доминирующей культуре. Эта система до сих пор существует. Все эти сайты типа «Суицидные девочки»? Мужчины из их субкультурной группы воспевают их за то, что они отвергают угнетающие условности общества, хотя все, что они делают – проявляют конформизм к патриархальной культуре, в которой не имеет значения характер женщины, но только ее внешняя привлекательность и сексуальные отношения с мужчинами. Они лишь добавляют несколько татуировок и пирсингов и меняют цвет своего макияжа.

Более скрытое разделение, с которым я сталкивалась в последнее время – это «выжившая/жертва». Изначально эти термины были придуманы женщинами-консультантами, чтобы помочь жертвам изнасилований восстановить чувство собственного достоинства. Однако в популярной культуре эти слова приобрели новый смысл и стали новой дихотомией «хорошая девочка/плохая девочка».

Хорошие девочки, которые «столкнулись с изнасилованием» (обязательно пассивная форма, чтобы не привлекать внимание к тому факту, что почти все изнасилования совершают мужчины) становятся «выжившими». Они соответствуют более древнему мифу об изнасиловании, который реже упоминают, но в который до сих пор верят, о том, что «хорошая жертва» изнасилования должна быть избита до полусмерти, сопротивляясь изнасилованию. Если это не так, то она «на самом деле этого хотела». Поэтому «выжившая» обязательно яростно боролась во время изнасилования, так, что ее реально чуть не убили. Я даже слышала, как некоторые люди говорят, что изнасилование приводит к травме, потому что женщина думает, что ее могут убить, а вовсе не потому, что над ее телом жестоко надругались. Как же это описание соответствует новейшему описанию «хорошей девочки», которая обязательно должна быть сексуально раскрепощенной? Элементарно, потому что хорошая девочка после изнасилования не испытывает ни ужаса, ни отвращения к сексу, она не станет фригидной, отсталой и наивной. На самом деле, она станет крутой и полюбит жесткий секс. Ее единственная проблема в том, что она думала, что насильник может ее убить! Тот факт, что мужчина ввел пенис в тело женщины вопреки ее желаниям и обращался с ней как с вещью сам по себе не является криминальным – нет, должно быть дополнительное насилие, иначе это «не считается». Так что все жертвы изнасилования теперь «выжившие», и должны определять себя как таковые, иначе к их опыту не будут относиться серьезно.

Однако в реальности большинство насильников не убивают и не пытаются убить своих жертв. На самом деле, большинство насильников насилуют своих жен/девушек/сестер/дочерей, и они очень стараются НЕ убить их. Они предпочтут, чтобы те выжили, в конце концов, кто-то и за домом должен следить. И даже если речь идет об изнасиловании незнакомой женщины, которое встречается гораздо реже, то излюбленный метод насильников – довести женщину до состояния, когда она уже не будет сопротивляться, с помощью алкоголя или наркотиков. Хотя изнасилования с большим уровнем насилия и намерением убить жертву очевидно являются одной из самых ужасных форм данного преступления, это совсем не то, что пережили большинство «выживших».

В то же время термин «выжившая» продолжает существовать как стандартный термин (за исключением правоохранительных органов, которые парадоксальным образом оказались честнее). А если в патриархатной культуре термин, который описывает женщин, воспринимается с такой нежной любовью, то внимательным феминисткам стоит к нему приглядеться.

В чем же разница между выжившей и жертвой изнасилования?

Выжившая (хорошая девочка!) не застряла в своем опыте, она Идет Дальше. Она прошла магические Пять Стадий Горя (когда именно, мы не знаем, потому что публично горевать ей не позволяется). Она Пришла к Примирению с тем, что с ней произошло, она Добилась Правосудия с помощью адекватных патриархальных инструментов (то есть, с помощью бесполезной и предубежденной полиции и судебной системы, которая оправдывает большинство насильников). И теперь она публично Прощает Нападавшего, потому что она знает, что она Как Человек Лучше Его. И теперь она обращается к другим молодым женщинам, чтобы они Не Делали Того, Что Делала Она и Были Осторожны, потому что вокруг много Плохих Людей, и нужно Защищать Себя, но если несмотря на это каким-то мистическим образом с ними все-таки случится что-то плохое, то очень важно не терять веру в патриархат и Обратиться в Полицию. (Зачем женщинам вообще говорят идти в полицию, где они подвергаются повторной виктимизации, я уже даже не знаю).

Жертва изнасилования в наше время – это плохая девочка. Каждая феминистка, которая хоть раз разрешала комменты в своем блоге, прекрасно знакома с такими фразами как: «Вы пытаетесь представить всех женщин жертвами! Вы добиваетесь сочувствия, изображая жертв! Прекратите притворяться жертвами!» Очевидно, «жертва» теперь плохое слово, и каким-то образом, это феминистки делают женщин жертвами, просто когда они говорят неприятную правду, которую люди предпочитают игнорировать.

Плохая девочка – это жертва, которая никак не может перестать плакать. Ее жизнь навсегда изменилась. Она боится выходить из дома. Она больше не доверяет мужчинам. И это заставляет ее злиться. Она чувствует, что ее предал мужчина, которого она знала и который сделал это с ней, и ее предали его друзья, которые приняли его сторону. Она до сих пор ходит к психотерапевту, до сих пор глотает Прозак, до сих пор раздражает своих друзей, потому что ее ПТСР вечно обостряется в самое неподходящее время. Она злится – на него, на систему, на патриархат. Она его не простила. Она не простила полицейских, которые не хотели ее слушать. Она не простила своих друзей, которые сказали, что «наверное, тебе не надо было пить или надевать такую юбку или идти поздно вечером по улице или изначально доверять этому парню» или «что же, он просто сволочь и нельзя же плохо относиться ко всем мужчинам из-за одной сволочи».

Плохие девочки наслаждаются фантазиями о мести (хотя женщины крайне редко пытаются привести их в исполнение). Они нуждаются во внимании, утешении и заботе. Они постоянно и не к месту напоминают, что изнасилование – это надругательство над чужой личностью, что на самом деле, это личность женщины пострадала. Она не та приятная девочка, которую иногда можно увидеть в ток-шоу на телевидении, и которая скажет: «Ну да, изнасилование – это плохо, но иногда это случается, и нужно только преодолеть это и жить дальше». Она плохая девочка, неудобная, не та счастливая и дружелюбная девочка, которая делает жизнь мужчин намного лучше. Она отказывается называть себя выжившей, потому что она больше не чувствует себя прежним человеком – она чувствует, что часть ее души была уничтожена. Она не чувствует себя сильной, она не хочет выступить по телевидению и рассказать как она «столкнулась с изнасилованием». И за это общество повторно виктимизирует ее, смеется над ее болью.

И в то же времени, согласно великой традиции «Женщины не могут выиграть, не проиграв», даже «выжившие» раздираются в клочья общественным мнением. Они вынуждены носить счастливую и спокойную маску, в то время как люди открыто критикуют то, как они себя вели до изнасилования, как будто у нее нет прав человека, который не совершил никакого преступления, и который имеет полное законное право ходить по темным улицам. Ей говорят, что она «недостаточно прислушивалась к своим инстинктам», и из-за ее невнимательности, она частично сама в этом виновата, и в большинстве случаев она будет улыбаться, кивать и признавать, что «ей надо было вести себя иначе».

Даже женщины на пьедестале становятся показательными примерами. Ради относительных привилегий, в которых отказали остальным женщинам, они должны сохранять баланс, потому что малейший шаг в сторону закончится для них падением.

Феминисткам стоит всегда быть начеку и никогда не играть в игру хорошая девочка/плохая девочка, как бы эту игру не называли. Это очень коварная вещь, которой очень просто поддаться. Мужчины даже играют в эту игру с самим феминизмом, когда начинают делить нас на «хороших феминисток» (которые очень любят секс и порнографию, все равно бреют ноги и пах и, конечно, совершенно не ненавидят мужчин) и «плохих феминисток» (которые злые, толстые, волосатые, уродливые и вообще лесбиянки, и совсем не те классные лесбиянки, которые красят губы и фотографируются голыми со своими подружками для их сексуального удовлетворения).

Мужчины наказывают всех женщин просто за то, что они женщины, но они приберегают самые суровые наказания для тех, кто даже не пытается быть «хорошими». Так что совсем неудивительно, что женщины, даже феминистки, пытаются любой ценой заслужить мужское одобрение. Однако важно понять, что попытка получить мужское одобрение ВСЕГДА является контрпродуктивной.

Источник:

http://amananta.wordpress.com/2008/12/22/the-latest-false-woman-dividing-dichotomy/

@темы: патриархат, деконструкция мифов

---

Одинокие

Оригинал взят у o_dysse_y в Одинокие.
Оригинал взят у gutta_honey в Одинокие.

Времена, конечно меняются, меняются и нравы. Кто бы подумал, что недавние твердые устои и взгляды на жизнь оказываются уж и не такими твердыми. Некоторые вещи, считавшиеся неправильными, входит в нашу жизнь  на полных правах с другими биографическими и бытовыми событиями.

 Хорошо ли быть одиноким?

Не в смысле  того, что одним на всем белом свете, а без партнера. Во времена мамонтов, наверняка это было неразумное решение. Община общиной, но от партнера все-таки и кусочек может попасться побольше, и прожарить его могут получше. Дальше в истории, принцип был тот же.  В разных традициях складывалось по-разному. Где-то, к примеру, жизнь незамужней женщины или вдовы не имела смысла.  Где-то было лучше. Но в общем и целом жить можно было худо или бедно. Но все равно, с партнером было лучше! Семья, в которой ты полноправный член, гораздо более приятное место чем то, где ты на правах жителя из жалости или из милости. Поэтому положение одинокого, часто рассматривалось как «позорное и ущербное». И не дай бог никому. Но если уж Бог дал, то все равно, это не правильно  быть одиноким.

Но вот уже даже в 20 веке, когда и проблема мамонтов была решена раз и навсегда, и жить одному можно было  запросто (т.е. женщина не погибала от голода и мужчина мог решить вопросы со стиркой и готовкой), все равно одинокие люди по-прежнему частью  населения рассматриваются как не совсем полноценные.

 Нельзя сказать, что если у тебя нет партнера, то двери жизни для тебя закрыты.  Жить можно полноценной интересной жизнью, быть в центре внимания друзей и событий. Однако каждый, кто не имеет партнера на текущий момент, наверняка периодически  попадает в ситуации, где его положение обсуждается и осуждается. Женщины попадают в эту ситуацию чаще. В обществе часто, если мужчина один, то это даже лучше. В нем видят шанс и потенциал и, он до старости «еще о-го-го!». И даже если мужчина очень «не торт», он все равно  может сгодиться где-нибудь в хозяйстве.

А вот к девушке чуть ли не с 16 лет (а то и раньше) начинают приставать с вопросами, есть ли у нее парень.  А вот если нет, то девушка что-то делает не так (и ее надо научить), либо с девушкой что-то не так.  Ведь может случиться непоправимое. Она останется одна. Ведь  еще совсем чуть-чуть и ее больше никто и никогда не захочет.

 Недавно в ФБ один из мужчин доказывал мне, что 30-летнюю незамужнюю женщину можно сразу распознать по потухшему отчаянному и заискивающему взору. Почему тетке так плохо? А потому что она, старуха, никому не нужна. Он вполне согласился, что есть 30-летки без потухшего взора. Но это просто дуры, которые еще не поняли, что не нужны никому. Рассказанное не просто такая мужская фантазия, развивающаяся в  направлении  «женщины не должны выпендриваться, потому как не успеют оглянуться, там 30-лет и взгляд потух». Эта идея поддерживается и женщинами тоже. Это та причина, по которой у некоторых взгляд тухнет в 25 и раньше. Все подружки вышли замуж в 17, половина уже развелись, а меня даже еще ни разу никто замуж не взял. Со мной что-то не так.

Белла ДеПауло, социальный психолог, утверждает, что в обществе существует дискриминация одиноких людей. Это не то чтобы тотальное явление. В мире масса людей, и мужчин и женщин, которые готовы  общаться и дружить, не спрашивая о том, есть ли у тебя партнер или состоишь ли ты в браке. Но для части населения, и часть эта не маленькая, вопрос  есть или нет партнер очень важен. Т.е. например, очень немало тех,  считают возможным задать  малознакомой женщине вопрос,  почему она не замужем. Они заботятся о  ее жизни? Естественно нет. Им любопытно. Им хочется поговорить об этом и услышать, что женщина должна быть как-то ущербна или несчастлива, если она одна. «У тебя, что по-женски  проблемы?  Ты родить не можешь?». Далее могут следовать вопросы или констатироваться факты о внешнем виде, фигуре, весе, манере краситься и одеваться, вести себя, готовить, иметь работу, знакомых, проводить свободное время и вообще бесконечный список того, что может женщину привести к браку или уж, по крайней мере, к партнерству.  Все это в виде : «ну конечно ты такая… кто же на тебя обратит внимание/захочет с тобой жить». Даже если партнер был, но вот на данный конкретный период времени его нет ( расстались вчера) женщина может попасть на ту же процедуру обнаружения ее недостатков.

 В основном на одиноких так реагируют те, кто сам боится одиночества. Весь список предъявляемых недостатков и претензий, символическая проверка своих данных. Вот я-то не такая! У меня-то все нормально. Если у меня есть партнер, значит со мной все хорошо. Качество партнера в этом случае не рассматривается, главное сам факт. Даже если факт случился глубоко в прошлом, он  все еще может служить доказательством собственной нормальности.

 Проецируются свои чувства связанные с вероятным одиночеством. При этом люди уверены, что одинокая женщина должна страдать и мучиться, быть готовой на все за улыбку и внимание мужчины. Если одинокая женщина имеет ребенка,   она в их глазах еще более убога, потому что ей дурочкой попользовались и бросили. И из этого ужаса, по их мнению, нет выхода. Кстати, часто  семьях  таких людей  обнаруживаются самые уродливые проявлений дисфункциональности. Ведь что главное? Главное чтобы оставался факт наличия партнера. И поэтому  делай все чтобы партнер не сбежал: ври, угрожай, манипулируй, подставляй… не стесняйся ни в чем. Главное, что ты не одинока! Вернее никто так не скажет, потому что тело мужа присутствует в жилом помещении или в записной книжке сотового телефона.

 Если  одинокий объект обсуждения будет даже говорить, что сейчас не хочет замуж, не хочет замуж вообще, не хочет детей, или хочет воспитывать детей самостоятельно… То кто же объекту поверит! Ей просто стыдно и обидно, что у нее так хреново в жизни, вот она и пытается всех обмануть. Или же это у нее рационализация такая травмы. Она «не хочет посмотреть правде в глаза, что она одинокая неудачница». При этом «неудачнице»  нормальным считается задавать вопросы о чем угодно, в любой форме и ожидается, что та должна огорчаться, смущаться и пускать слезы. Ну, хотя бы показывать вид, что ей как-то плохо от этого.  Это дополнительное подтверждение, что одинокая несчастлива.   Но если на нетактичные вопросы не будут отвечать или ответят в том же тоне, это признак того, что собеседница одинокая стерва. И понятно почемуеениктонехочет. В общем как не отвечай – если ты одна, то не счастлива. Обратного не докажешь. Эти люди знают из собственных  темных фантазий, как себя чувствуют одинокие.

 У всех конечно свои тараканы и каждый их дрессирует как может.  Но тут дело в том, что миллионы людей принимают решение о вступление в партнерские отношения на основании того, «хоть бы кто, лишь бы не один». Большая часть не боятся не справиться в жизни, не смочь оторвать большой кусок мяса от мамонта или прожарить его как следует. Это нормально, и мамонта завали, и в мясе себя не обидим, и сготовим его как положено. Основа решения – социальное давление. Ожидание, что общество будет  выталкивать его, отворачиваться. При этом партнерство и брак происходят не между конкретными людьми, а между каждым членом пары и обществом. Держится брак, на обществе тоже, а не на взаимных  отношениях с партнером.  Поэтому часто людям больше удовольствия доставляет штамп в паспорте, чем супруг или супрга сами по себе.

@темы: патриархат, дискриминация

---

Насилие в отношении женщин

25 ноября ежегодно отмечается Международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин. Кроме того, с 25 ноября по 10 декабря стартуют «16 дней активных действий против насилия в отношении женщин» Читайте дальше

@темы: феминизм, гендерное насилие

---

Синди Л’Иронделль «Работа по дому при капитализме»

Оригинал взят у sadcrixivan в Синди Л’Иронделль «Работа по дому при капитализме»

Я стригла газоны, красила машины, продавала пончики и переворачивала бургеры. Я также жила и чувствовала себя невидимкой будучи «только мамой». Ничто не сравнится со стрессом при уходе за маленькими детьми, готовкой для них, уборкой за ними. Работа по дому не получает ни признания, ни статуса, и это самая изматывающая работа из тех, которые я когда-либо делала.

Однако вопрос о работе по дому считается скучным, его игнорируют прогрессивные группы. Оплаченная работа получает признание - это «настоящая» работа. В то же время самая распространенная, тяжелая и рутинная работа делается бесплатно и остается невидимой для тех, кто борется с капитализмом и за социальную справедливость. Как активистка против капитализма, я посещала бесконечные встречи и протесты, читала пачками альтернативные журналы, но я ничего не знала о роли, которую играет работа по дому в экономике.

Впервые я встретила книгу по этой теме на закрытой распродаже феминистского книжного магазина в Виктории несколько лет назад. Это была самая дешевая книга на полке с уцененным товаром по доллару. Книга Мэг Люкстон «Больше, чем труд любви» анализировала три поколения домохозяек из Флин-Флона, Манитоба. И хотя я по личному опыту прекрасно знала и была измотана домашним трудом (я одинокая мать с тремя детьми), я никогда не понимала его важности. Капитализм построен на спинах бесплатных работников по всему миру. Большинство этих бесплатных работников - женщины, и большинство видов бесплатного труда относятся к дому.

Домашний труд делает две вещи: он воспроизводит людей - то есть рабочую силу - и он позволяет работникам ежедневно ходить на работу. По оценкам, проведенным в Канаде в 1994 году, если бы работа по дому была оплачена, то ее стоимость составила бы в 318 миллиардов долларов. Список работ, которые вы должны делать, чтобы присматривать за домом и детьми бесконечен: повар, горничная, прачка, медицинский работник, учитель, консультант, секретарь, водитель и так далее, и вся эта работа делается тихо, не героически. Многие женщины, которые бесплатно пашут дома, слишком рано сходят в могилу из-за физического истощения, связанного с беременностью, воспитанием детей и одновременной борьбы с запустением, болезнями и нищетой.

Однако мы думаем о себе как о работниках, только если мы работаем вне дома. Это было очевидно в интервью проведенных историком Сьюзан Стассер для ее книги «Работа без конца». Стассер пишет, что женщина 88 лет сказала ей, что она не верит, что ее бесплатная работа (в отличие от ее «работ») может представлять интерес для историка.

Одной из первых женщин, которая попыталась изменить отношение к домашнему труду как к непродуктивной работе, была Мария-Роза Дала Коста, которая писала в Италии в 1972 году, что домохозяйка и ее труд являются основой для процесса накопления капитала.

Капитал требует как неоплаченного труда домохозяйки, так и оплаченного труда. Дала Коста описывает семью как колонию, над которой доминируют капитал и государство. Она отвергает искусственное разделение на оплачиваемый и неоплачиваемый труд и говорит, что вы не можете понять эксплуатацию оплачиваемых работников, пока вы не поймете эксплуатацию бесплатного труда.

Другие феминистские авторы критиковали этот взгляд, потому что он не признает, что мужчины напрямую получают выгоду от того, что женщины делают работу по дому. Хейди Хартманн пишет в книге «Женщины и революция», что профсоюзы белых мужчин требовали в 19 веке, чтобы женщин, детей и не-белых мужчин не брали на работу, потому что их присутствие снижало заработную плату. Они требовали, чтобы зарплата для мужчин была достаточно высокой, чтобы их жены могли оставаться дома и заботиться о доме и детях. Хартманн видит это как сотрудничество рабочих и капитализма. Таким образом, белые мужчины удерживали женщин дома ради своей собственной выгоды, а боссы, которые понимали, что домохозяйки производят и поддерживают здоровых рабочих и будущих рабочих, получали более покорную рабочую силу. Таким образом, доходы семьи укрепляли партнерство между патриархатом и капитализмом.

Традиция, когда женщины работают бесплатно дома, а мужчины зарабатывают на семью вне дома, изменилась. Большинство мужчин не получают достаточно денег, чтобы содержать семью. У большинства женщин сейчас есть оплачиваемая работа.

Однако как пишет Рут Шварц Коэн в своей книге «Больше работы для матери», хотя задачи, которые женщины выполняют в доме изменились, время, которое тратится на домашний труд, осталось прежним. Частично это происходит потому, что к домашним работникам сейчас предъявляются более высокие стандарты чистоты, у них должно быть больше чистящих принадлежностей, они должны больше времени тратить на потребление (примерно 8 часов на покупку и транспортировку товаров, которые ранее доставлялись на дом), на них оказывается больше давления, чтобы они обеспечивали своих детей разнообразным опытом, получали меньше помощи от более старших родственников, а помощи от мужчин-партнеров при этом никак не достаточно. Когда и мужчина, и женщина в паре работают полный рабочий день, женщина все равно делает больше работы по дому, чем мужчина - на 15 часов в неделю больше и на целый месяц 24-часовых дней в год.

Как одинокий родитель я сама пыталась выполнить два несовместимых требований общества: 1) быть хорошей матерью, 2) не быть обузой и зарабатывать на жизнь. Так что я шла на компромиссы и в одном, и в другом. Очень трудно быть хорошей матерью, если у вас недостаточно для этого денег. И это крайне трудно зарабатывать на жизнь, если вы пытаетесь нормально вырастить здоровых детей.

В журнале «Feminist Issues» (1992) Рева Ландо предупреждает женщин, что последствия ухода с оплачиваемой работы на несколько лет, чтобы воспитывать детей, включают пожизненные экономические санкции, когда женщина лишается повышений, возможностей обучения и взносов в пенсионный фонд. В то же время мужчины, у которых есть женщина-партнер, работающая дома, получают несправедливые преимущества на рабочем месте по сравнению с женщинами, у которых нет бесплатных работников дома, которые о них заботятся.

Если мужчины отказываются делать свою часть работы по дому, то женщины должны бастовать. Это идея стояла за Глобальной женской забастовкой, начавшейся 8 марта 2000 года. Считается, что женщины составляют до 52% всех взрослых людей на этой планете, и при этом бесплатно делают 75% работы для поддержки 100% населения.

Организаторы Глобальной забастовки женщин подчеркивают, что те, кто делают всю работу, обладают реальной властью, чтобы повлиять на ситуацию. Однако Мария Мес признает в своей книге «Патриархат и накопление в мировом масштабе», что необходима солидарность между женщинами из чрезмерно развитых и недостаточно развитых стран, если мы хотим добиться перемен: «Если одна группа женщин пытается улучшить свои материальные условия как оплачиваемых работников или как потребителей, не как человеческих существ, то капитал попытается восполнить свои потери дополнительной эксплуатацией другой группы женщин».

К сожалению, скрытая тема некоторых феминистских книг заключается в том, что 1) у женщин должно быть «право» эксплуатировать других работников, стать капиталистами, которым переплачивают, и 2) дети должны производиться в массовом порядке в детских учреждениях. Решение не в том, чтобы предоставить мужчинам и женщинам равные возможности угнетать других. Заключение детей в институты, чтобы родители могли заняться работой, эксплуатирующей других людей, - это не решение.

Женщины, которые предоставляют бесплатный труд капиталистической системе, в которой ничто не бывает бесплатным, должны перестать быть такими милыми. Это приводит только к нашей усталости. И логическое последствие усталости - отказ от работы по дому или добровольчества в школе. Возможно, всем добровольцам стоит прекратить работать бесплатно, так как это логическое последствие жизни в системе рыночных ценностей. Единственная бесплатная работа, которая должна выполняться, - это революционная работа. Это включает иное воспитание детей. Любая другая бесплатная работа только укрепляет систему, которая убивает нас и эту планету.

Те, кто более всего угнетен правилами и правителями, должны «работать ради правления» - делать минимум неоплачиваемой работы, насколько это возможно, бастовать. В Британской Колумбии мы организуем серию «Женских прогулок», с теми же целями, что и Глобальная забастовка женщин, с требованием разобраться с карательной и нищенской системой социальных пособий и заменить ее гарантированным универсальным прожиточным минимумом.
Неоплачиваемый труд - это табу, потому что его признание опровергнет одно из самых важных идеологических оснований капитализма. Правящий класс не хочет признавать, что они процветают только потому, что могут не платить за 75% работы на этой планете.
Off Our Backs, Jan/Feb 2004

@темы: дискриминация, невидимый труд

---

Дискриминация женщин в области пересадки органов

Originally posted by sadcrixivan at Дискриминация женщин в области пересадки органов

Хирург по пересадке органов из Университета Джона Хопкинса представил доказательства того, что у женщин старше 45 лет гораздо меньше шансов попасть в список ожидающих пересадку почки, чем у мужчин того же возраста. При этом с медицинской точки зрения, шансы на выживание после пересадки у женщин и мужчин равны.

«По мере старения женщин этот разрыв становится все шире, и у женщин старше 75 лет шансы попасть в список на пересадку почки в два раза ниже, чем у мужчин того же возраста», - говорит ведущий исследователь Университета Джона Хопкинса и хирург по пересадке органов, Дорри Седжев. «Если у женщин есть множественные заболевания, то разрыв с мужчинами еще больше увеличивается».

В новом исследовании, которое было опубликовано онлайн в Journal of the America Society of Nephrology, Седжев и его команда проанализировали данные списка на пересадку почки из 563197 пациентов, у которых развилась последняя стадия острой почечной недостаточности между 2000 и 2005 годом. Система данных по почечной недостаточности США ведет учет всех пациентов, которые начинают проходить диализ, попадают в список ожидания на пересадку почек или получают пересадку почки. Вероятность попасть в список ожидания на пересадку почки подсчитывалась после исключения других факторов, по которым определяются шансы пациента на выживание после пересадки по сравнению с диализом.

При распределении результатов по возрасту оказалось, что для женщин в возрасте от 18 до 45 лет вероятность попасть в список ожидающих пересадки почки была такой же, как и для мужчин. Тем не менее, при увеличении возраста женщины, ее шансы попасть в список начинали резко снижаться. Для женщин в возрасте от 46 до 55 лет шансы попасть в список были на 3% ниже, чем у мужчин, для женщин в возрасте от 56 до 65 лет – на 15% ниже, для женщин в возрасте от 66 до 75 лет – на 29% ниже, для женщин старше 75 лет – на 59% ниже. Разрыв не зависел от того, ожидал ли реципиент пересадку от покойного или живого донора. Шансы женщины получить пересадку почки еще больше снижались, если у нее было дополнительное заболевание, например, диабет.

Седжев считает, что причина разрыва в том, что женщин «воспринимают как хрупких», и это восприятие бессознательно влияет на людей, принимающих решение о включении в список. Для включения в список необходимы два шага: направление от нефролога и обращение по направлению со стороны пациента. «Похоже, что или нефрологи считают, что у женщин ниже шансы на выживание после пересадки, или женщины не ждут хороших результатов от операции», - говорит Седжев. «Однако как только они попадают в список, у женщин и мужчин одинаковые шансы получить почку независимо от возраста».

По словам Седжева, «восприятие женщин как хрупких» не основано ни на каких объективных данных. В каждой возрастной группе у женщин были такие же или даже чуть более высокие шансы на выживание после пересадки по сравнению с мужчинами. «Это отличается от других факторов, которые затрудняют доступ к пересадке, таких как ожирение или раса. Другие виды неравенства продолжаются даже после включения в список, например, у черных меньше шансов на включение в список, а после попадания в список, у них меньше шансов получить трансплантат», - говорит Седжев.


Источник

@темы: патриархат, дискриминация, медпросвет

---

Онтология женского в консервативном подходе к абортам

После распада СССР российское общество обратилось к поиску новых мировоззренческих констант. Утратив чёткую и относительно стройную, но всё же принудительную советскую систему ценностей – вместо решительного шага в концептуально ново устроенное будущее Россия по необъяснимым причинам сделала ставку на традиционализм и консерватизм. В начале 10-х гг. волна радикальной клерикализации стала одним из доминирующих процессов социально-политического пространства. Именно поэтому за последние несколько лет проблема абортов приобрела для российского общества принципиально новую постановку.

Антиабортная кампания широко развернулась в 2009 году под девизом «Подари мне жизнь!». С тех пор дискуссии вокруг этой темы не стихают, но, напротив, множатся и приобретают новые грани. В качестве реакции на нововведения в законодательстве по вопросу абортов за эти два года в России были проведены десятки проабортных и антиабортных акций. Их участниками были как феминисты и антифеминисты (клерикалы и традиционалисты), так и в общем смысле представители «про-лайф»[1] и «про-чойс»[2] направлений.

Таким образом, женский вопрос, который, казалось, наконец-то[3] оказался вне опасности, вновь столкнулся с патриархальной угрозой авторитарных ограничений. Статус женщины как социальной и онтологической единицы вновь стал зыбким и начал всё больше характеризоваться через консервативные и весьма размытые понятия - вроде «духовности», «чистоты», «богобоязненности», и т.п.. В поддержку этой системы понятий был сформирован и широко распространён масштабный идеологический дискурс - как в масс-медиа, так и в социальных сетях. Характерной его особенностью стала предельно сильная концентрация во-первых, тезисов о должном отношении женщины к самой себе и своему плоду, и о подобающем отношении к женщине, не соответствующей предъявленным к ней требованиям в плане духовности и богобоязненности, а во-вторых, - концентрация визуальных рядов (фото и видео), создающих вполне исчерпывающую, замкнутую и рафинированно-эстетичную систему образов, весьма выгодно, на первый взгляд, отличающуюся от унылой и неприглядной российской обыденности.

Фигуристые девицы с белыми косами, качающие на руках розовощёких младенцев в пшеничных полях, на фоне златоглавых храмов; деревенский быт XIX века, очищенный от всей неблаговидной примеси того, что на самом деле составляло его политическую, экономическую, коммуникативную, психологическую и гендерную природу; лубочные мотивы семейного благополучия, причастности земле, и прочие псевдофольклорные темы – всё это стало тем, что феминистка Симона де Бовуар (применительно, правда, к другому контексту) в 1950-е называла ёмким понятием «прелестные картинки».

Очевидно, что человеку, у которого не очень много времени на размышления о смысле бытия и чтение книг (а таких людей или людей, считающих себя таковыми, сегодня, несмотря на все достижения цивилизации, всё же отчего-то большинство), подобная система просто не может не показаться привлекательной и во всех смыслах превосходящей то, что его окружает, а значит – соответствующей тому, как «на самом деле должно быть». Иными словами, обстоятельства складываются на сегодняшний день приблизительно так: какой дискурс громче и ярче представлен, такой и будет воспринят как безусловная этическая и идеологическая нормативная система. А потому набор прелестных консервативных картинок с лёгкостью завоёвывает общественное сознание и формирует его реакции на внешние воздействия – внешние самому дискурсу, разумеется. Иными словами, на всё, что не есть он сам.

И здесь, предваряя переход к рассмотрению непосредственно онтологических аспектов проблемы консервативных нападок на аборт, обратим внимание на следующее обстоятельство: именно в пункте кажущейся непротиворечивости традиционалистского дискурса мы сталкиваемся с первым противоречием рассматриваемой консервативной системы. Крестовые походы на аборты, столь рьяно пропагандируемые в СМИ и социальных сетях, где сторонники понимания духовности как нравственной чистоты обсуждают тактику и стратегию борьбы с эмансипацией как симптомом душевного падения, - эти походы для дискурса, породившего их, являются, если приглядеться, парадоксальным жестом.

В самом деле, ни одна другая социальная несправедливость не обращает на себя такого колоссального внимания клерикалов, консерваторов и традиционалистов (за исключением, пожалуй, проблемы этнических меньшинств в России).

Ни проблема повсеместной вырубки лесов в коммерческих интересах корпораций, фирм и частных лиц; ни проблема резкого роста числа живодёров в России, Белоруссии и на Украине; ни разрушение исторических городов под застройку прибыльными объектами; ни проблемы беспризорников, проституции, нищеты, домашнего насилия, безработицы, тотальной иррациональности перепроизводства в условиях рыночной экономики и синхронного этому перепроизводству голоду в огромном числе точек планеты; ни проблемы экологических кризисов, утилизации отходов и расточения ресурсов – ни одна из этих проблем, касающихся поистине каждого человека (зачастую даже в больше степени, чем совершаемый кем-то другим аборт), не входит в поле внимания клерикалов и традиционалистов и не вызывает их негодования, так как в качестве главной добродетели в консервативно-религиозной системе ценностей и норм артикулируется смирение, обусловленное тем, что «на всё воля Божья». В самом деле, отказ от гражданской позиции любого рода и неучастие в земных проблемах иначе как путём очищения своей собственной души, через этот тезис становится более-менее понятным и приемлемым.

Однако, как выясняется, не всегда смирение понимается представителями данного дискурса как истина, и не всегда уместна формула о Божьей воле. И хотя когда конкретно эта формула отменяется, нигде не прописано, именно проблема абортов по необъяснимой причине становится исключением из правила и точкой перехода клерикалов и традиционалистов от смирения к наступлению и «священной войне». Быть может, дело в том, что именно в этом вопросе речь идёт о самом главном – о том, что все традиционалисты полагают в качестве одного из фундаментальных смыслов человеческого бытия – то есть о детях как символе продолжения рода? Но почему тогда не ставится так остро проблема отказников или беспризорников? Почему не вызывает крестовых походов и сложных стратегий решения проблема детской преступности и наркомании, детских самоубийств и насилия над детьми в семье или интернатах? Похоже, проблема отнюдь не в детях или ценности человеческой жизни, как заявляют о цели своих протестов сами ревнители нравственности, богобоязненности и духовности. Несомненно, она лежит глубже. А значит, самое время перейти к онтологической проблематике.. И здесь мы сталкиваемся с ещё одним фундаментальным противоречием.

Известно, что религиозное мышление, в отличие от критического и аналитического, догматично и замкнуто на самое себя. При этом, статус женщины как мыслящего и действующего субъекта в его системе координат весьма низок – как в социальном и политическом, так и в онтологическом плане. Иерархия, лежащая в основе организации мира как его понимает консерватор и традиционалист, отводит женщине весьма скромное место в системе живых существ – между мужчиной и ребёнком. При этом, ребёнок «спасётся» почитанием к своим родителям[4], то есть всё-таки по статусу он ниже даже самой женщины.

Таким образом, с одной стороны ребёнок онтологически уступает женщине. При этом, ребёнком считается всякий зачатый с первых мгновений зачатия. Современные клерикалы объясняют это тем, что ребёнок, в том числе эмбрион – это личность. А значит, нечто абсолютно ценное и автономно значимое, именно поэтому мы не можем нарушать его прав быть рождённым. Если личностью – то есть суверенной самостью – является даже эмбрион – и в этом приравнивается к уже рождённым и взрослым людям, то возникает видимость ценности личности как явления, как феномена. Что, в свою очередь, делает невозможной иерархию значимости людей по признаку пола и возраста, т.к. понятие личности относится к принципиально другой системе координат, и в целом является правовым, а не религиозным, а потому противоречит религиозной онтологической классификации живых существ, отражённой, к примеру, в таинстве венчания, где жене подобает «убояться мужа своего»[5].

Так, смешивая понятия из двух разных эпистемологических измерений, консервативный дискурс пытается, с одной стороны, сохранить свои авторитарные позиции, а с другой выглядеть современно и убедительно. Что, как показывает элементарный формально-логический анализ, невозможно, т.к. объяснять явления одной системы координат понятиями другой - как минимум некорректно и неадекватно в теоретическом смысле: противоречие при таком подходе неизбежно. Невозможно одновременно исходить из религиозных категорий богобоязненности и онтологической предопределённости, и из правовой категории личности, исключающей любую онтологическую предопределённость, кроме равенства в онтологическом статусе всех личностей между собой. Утверждать одновременно обе системы координат означает утверждать два взаимоисключающих тезиса, сколь бы непротиворечивым и убедительным ни казалось такое утверждение на первый взгляд.

Но в рамках этого противоречия – противоречия чисто логического – мы находим и более глубокое противоречие – впрочем, так же связанное с чуждым клерикальной мировоззренческой парадигме дискурсом личности.

Как известно, клерикалы выступают не только против абортов, но и против контрацепции. И хотя они не идут дальше того, что личностью является эмбрион на самой ранней стадии, тем не менее, препятствование появлению личности также рассматривается как преступление против личности. При этом, однако, нарушение права каждой личности на создание или не-создание новой личности, которая изменит коренным образом как минимум её собственную жизнь – такое нарушение преступлением против личности парадоксальным образом не считается. Так, даже проект ребёнка воспринимается клерикалами и традиционалистами как онтологически более уполномоченный в правовом смысле, нежели уже существующий человек с его дальнейшей жизнью.

Здесь мы имеем дело не только с логическим нарушением (права не существующей личности – даже если личностью считать эмбрион – якобы, важнее прав существующей личности гипотетического родителя), но и с конфликтом чисто философского плана, а именно: с конфликтом

категорий актуального и потенциального. Категория актуального, действительного – обозначает нечто существующее в действительности, осуществлённое. Потенциальное – нечто возможное, но не гарантированное, нечто скрытое. Таким образом, как в случае контрацепции, так и в случае аборта - актуальной личностью, актуальным человеком, актуальным субъектом является женщина, потенциальным - ребёнок. При этом, с точки зрения классической западной рациональности, статус актуального всегда выше статуса потенциального – в той мере, в какой действительное в условиях выбора ценнее возможного. Едва ли с этим кто-то стал бы всерьёз спорить.

Так, ставя интересы потенциального субъекта (отойдём от категории «личность», мы уже показали её неуместность в данном дискурсе) выше интересов субъекта актуального – то есть интересы возможного, но не гарантированного - выше интересов действительного, мы либо допускаем очередное логическое противоречие, либо сталкиваемся с исключительно низким статусом актуального субъекта – настолько низким, что даже потенциальный субъект по каким-то необъяснимым причинам в рамках данной конкретной нормативной системы превосходит его в значимости.

Иными словами, традиционалистский и клерикальный дискурс либо попадает в логический тупик, либо подспудно приписывает женщине – формально актуальному субъекту – статус всё же более низкий, чем даже потенциальному человеку, то есть исключительный статус, не вписывающийся в рамки европейской рациональности и по каким-то причинам выпадающий из неё.

Подобный подход к оппозиции «актуального-потенциального» мы наблюдаем разве что в случае, например, молочной промышленности, где молоко хоть и является лишь потенциальным и время от времени актуализирующимся продуктом актуального существа, но всё же ценится выше, чем произведшее его существо, и превосходит последнее в приоритетности, что видно, например, по условиям содержания молочных коров и рекламе молочных продуктов. Подобный подход низводит актуальное существо до уровня автомата. Такой взгляд, как известно, в полной мере был развит в фашистских идеологиях, лишающих актуального субъекта на основании некоторых его биологических признаков (цвета кожи, размера носа, пола, и т.п.) права быть приоритетнее любого потенциального субъекта (или даже объекта), то есть права на сколь бы то ни было значимый онтологический статус. В этом смысле для репутации традиционалистского дискурса, пожалуй, было бы спасительнее признать первый вариант – то есть вариант простой логической и понятийной путаницы. В противном случае своими претензиями на расстановку приоритетов в пользу потенциального он, как мы видим, претендует на родство с фашистской парадигмой миропонимания.

Ещё одна проблема антиабортной риторики традиционалистской волны состоит в фактической невозможности для женщины избежать того, что клерикалы называют грехом и преступлением. Связано ли это с логической ошибкой или заведомо исключительно низким онтологическим статусом – о чём мы говорили выше, однозначно сказать невозможно. Однако налицо следующая нравственно-императивная схема.

Отказ от создания семьи без ухода в монашество понимается как грех, так как смысл жизни заключён, согласно традиционалистскому и религиозному мировоззрению, в семье. Контрацепция также расценивается как грех, так как даже проект человека воспринимается как нечто абсолютно прекрасное и бесценное – настолько, что его интересы позиционируются как более важные, нежели интересы тех, в чью жизнь он вторгнется. Отказ от интимных отношений с мужем также приравнивается к греху, и, согласно религиозному дискурсу, муж вправе оставить жену, не подчиняющуюся ему в этом аспекте семейной жизни. При этом, аборт считается ещё большим грехом, чем контрацепция.

Таким образом, женщина либо совершает грех отказа от семьи, либо грех отказа от интимных отношений с мужем, и при этом рискует быть покинутой, а значит, рискует своим экономическим положением, т.к. в рамках консервативного дискурса труд женщины где-то помимо дома – не приветствуется, либо же она совершает грех, принимая контрацептивы, либо – делая аборт. Так как при исполнении женой сексуальных императивов мужа беременность скорее всего всё же наступит, очевидно, что неизбежен либо грех (контрацепция или аборт), либо согласие на тотальный контроль мужа над телом женщины. Репродуктивный возраст, продолжающийся несколько десятилетий, может – при условии попытки избежать греха и преступления (а также нужды) – вынудить женщину произвести на свет огромное количество людей, хочет она того или нет, просто в обмен на выживание и безгрешность. Таким образом, само бытие женщины вынуждает её – в контексте традиционалистской системы координат – к превращению в автомат по производству, вскармливанию и воспитанию новых людей с полным отказом от себя как человека, субъекта, гражданина, личности.

Такое самоотречение, при этом, позиционируется как высший смысл бытия. Впрочем, если бы этой риторики не возникло, едва ли нашлось бы хотя бы одно рациональное обоснование добровольности принятия такого стиля жизни, сравнимого разве что с образом жизни рабов в колонизированных странах: тотальная редукция всех свойств человека к одному лишь его аспекту – будь то цвет кожи или пол - либо просто логически иррациональна по причине непреднамеренного ряда противоречий, могущих быть разрешёнными, либо преднамеренно авторитарна.

Таким образом, очевидно, что онтология женского в консервативной и религиозной риторике не просто предельно релятивизирована, но и практически деонтологизирована. Бытие, подчинённое императиву внешнего, и, будучи актуальным, всё же оцениваемое нормативной системой как менее значимое, чем нечто потенциальное (зародыш или потенциальный зародыш), - такое бытие невозможно соотнести с категориями автономности, самости, а значит, и духовности, и уж тем более – с понятием «личности». Вопрос только в том, с чем связана такая бескомпромиссная система санкций: со случайными противоречиями ввиду посредственной рациональной и аналитической проработки, или же с преднамеренно авторитарным феминоцидом, деонтологизирующим женщину не только перед эмбрионом, но и перед проектом эмбриона.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

---

[1] Про-лайф – (от англ. Pro life – «за жизнь») – противники абортов. Термин «пролайф» первоначально использовался применительно к активным участникам антиабортных кампаний (и самим кампаниям), в настоящее время также распространяется на другие проблемы биоэтики, такие как эвтаназия, клонирование человека, исследование эмбриональных стволовых клеток, а также смертной казни.

[2] Про-чойс – (от англ. Pro-choice – «за выбор») – сторонники права женщины выбирать, делать аборт, или нет.

[3] Указом Президиума ВС от 5 августа 1954 года преследование женщин за аборты было прекращено, а указом от 23 ноября 1955 года «Об отмене запрещения абортов» свободные аборты, проводимые по желанию женщины исключительно в медицинских учреждениях, были вновь разрешены

 

[4] «Дети спасаются через почитание родителей, жена — через послушание мужу, а муж — через послушание Богу. Это тоже особый крест, который мы не выбираем». - Старец Паисий Афонский, цит. по www.orthomama.ru/cat33text134.htm.

[5]«Жена да убоится мужа своего» - слова из венчального богослужения, объясняемые христианами по аналогии с отношениями Христа и Церкви, где роль Христа играет муж, а роль церкви - жена.

Приведём ещё один пример иерархического устройства семьи: «Если ты в Церковь пришла, должна наизнанку вывернуться, чтобы мужу угодить. И наряжаться, как ему нравится, и готовить то, что он любит, и уступать, в чем только можно. Вера-то она со смирения, любви, кротости должна начинаться».- Старец Паисий Афонский, цит. по www.orthomama.ru/cat33text134.htm.

---

Об авторе: Рахманинова Мария Дмитриевна – к.филос.н., ассистент кафедры философии факультета общеобразовательных и гуманитарных дисциплин Санкт-Петербургского государственного Горного университета.

 

Источник

@темы: патриархат, репродуктивное право, антиклерикализм

---

Секреты пустого места

Оригинал взят у accion_positiva в Секреты пустого места

S.B.: "Знаете, у меня есть ощущение, что моя любовь и желание
быть хорошей (женой, матерью и прочими женскими ипостасями)
износилось, как носки, и остались только дырки"

Шарль Луи де Монтескье: "Добродетель должна иметь предел"

Я осознаю, что говорю прописные истины и привожу давно известные всем факты. Одновременно, я понимаю, что именно от того, что истины прописные, а факты - общеизвестные, они становятся невидимыми для значительного числа людей. Механизмы их действия и их структурная взаимосвязь ускользают из сознания в сферу автоматизированных и "натурализованных" навыков поведения, языковых клише, коллективно санкционированных способов действия. Многое становится негласным, и соответственно, непонятным. Конкретный смысл размывается, исчезает, фальсифицируется "заинтересованными лицами". А изначально бессмысленному и не имеющему место быть придается статус не только предсуществования, но и сакральности, о котором нельзя и спрашивать: это я о "женственности", "феминности". Этим синдромом безграничной добродетели (с осложнениями в сторону divine и wonderful) страдает целый коллектив - значит, речь идет о психо-социальной проблеме.

1. Только давайте, как есть (без романтизма).
Мы живем в обществе, основанном на отношениях господства/подчинения, реализуемых с помощью механизмов власти. Подробно о том, как действуют эти механизмы, я переводила вот тут: вот тут К этому мало что можно добавить, только уточнить некоторые конкретные моменты применительно к гендерной организации общественных отношений:

• Гендер - это социальный конструкт, приписывающий людям определенный стиль поведения, сферы деятельности и ролевой статус, в соответствии с их принадлежностью мужскому или женскому полу.
• Гендерное разделение индивидов одного биологического вида основано на СМЫСЛОВОЙ ПОДМЕНЕ корреллирующих элементов (мужской и женский пол) антагонистическими (активное-пассивное, ян-инь, добро-зло, свет-тьма и т.п.). Потом еще небольшaя подменa, и антагонистическое становится комплeментарным (сила-слабость, субъект-объект, господство-подчинение), когда один из элементов понимается как норма, а другой - как девиация, вне-нормативный феномен.
• Культуру пытаются объяснить из природы, т.е. систему групповых интересов пытаются "вывести" из биологической эволюции. А так как ни о "природе", ни об "эволюции" по большому счету никому ничего неизвестно, то "мели, Емеля, - твоя неделя".

Рождаясь, человек попадает - с самых первых моментов жизни - в УЖЕ установленную систему гендерных ролей. Его воспитание будет осуществляться в соответствии с ассигнованным при рождении полом и в соответствии с предусмотренными для данного пола гендерными нормами. Гендерная роль, ассигнованная в соответствии с биологическим полом, - это социально утилитарная функция, а НЕ судьба и НЕ имманентная характеристика индивида (или группы индивидов), хотя людям внушается как раз идея имманентности ( а как же? как еще сделать так, чтобы не задавали лишних вопросов?)
В гендерной системе отношений женщины являются подчиненной группой. Как члены подчиненной группы они и социализируются (воспитываются). Их психика конфигурируется определенным образом  с той целью, чтобы максимально затруднить, а в идеале - не допустить, индивидуацию и, следовательно, возможность участия в социальном пакте. Это особенно заметно в серии характеристик, которые разделяют все женщины именно как члены подчиненной группы:
- бóльшая часть их усилий направлена на выживание
- они гораздо больше знают о доминантной группе (мужчинах), чем доминантная группа о них
- они гораздо больше знают о доминантной группе, чем о самих себе
- они ассимилируют фальшивые интеллектуальные и моральные установки доминантной группы
- они имеют тенденцию воспроизводить стиль поведения доминантной группы.

2. Все дороги ведут в Рим психологической зависимости.
Воспитание девочек представляет собой серию приемов, способствующих развитию в дальнейшем устойчивого паттерна эмоциональной и психологической зависимости и поддержанию этого паттерна в течение всей жизни.
Такое воспитание продиктовано необходимостью адаптировать женщину к ее гендерной роли - амбивалентного конструкта "сексуальный объект/мать", который называют "феминностью" и закатывают мечтательно глаза, ибо "феминность" никаким значением не наполнено, а вот "сексуальный объект" и "мать" - это уже конкретно, уже имеет характеристики и категорические императивы, которые женщина должна усвоить и которым должна соответствовать:
- быть в распоряжении у других и заботиться  о них в первую очередь
- любой ценой избегать конфликты
- удовлетворять потребности других
- заботиться об установлении и поддержании отношений с другими
Такое "бытие" называется "быть-в-отношениях". С самого раннего возраста девочкам внушается, что никакая иная форма бытия для них недоступна и не имеет смысла. Здесь присутствуют два момента: сексуализация психики и матернализация отношений. Женщина мыслится как сексуальный объект (а ее тело, включая ногти, зубы и мозоли, - как сексуальный орган), который может приобрести определенный социальный статус через материнство. Приведение человека в соответствие подобной роли осуществляется с помощью следующих приемов:
1) запугать, одновременно давая недвусмысленно понять, что ты сама провоцируешь внешнюю угрозу, - так страх подкрепится чувством вины, заблокирует ответную агрессивную реакцию и выльется в чувство бессилия. Речь идет о сексуализации психики ребенка: девочкам очень рано дают понять, что есть в них что-то, что может спровоцировать взрослых на насильственные действия. Способность провоцировать - это не то, что ребенок делает, а то, что она есть: так вина и ответственность интериоризируются, появляется устойчивая тенденция к диссоциации (я - хорошая, это мое тело - плохое) и паранойяльные идеации относительно того, что внешний мир представляет из себя угрозу, которую необходимо избегать, оставаясь в домашнем кругу, в отношениях с близкими, способными гарантировать защиту, на которую сама не способна. Таким образом, предпочтительным вариантом ответа на угрозу (дилемма "сражаться/бежать" ) для девочек становится бегство.
2) пообещать протекцию при условии выполнения определенных требований. Безусловности в отношении девочки не существует. Нормальный стиль отношений "мама-дочка" формулируется как "выполнение требования/соблюдение запрета - вознаграждение любовью":
- "девочки не дерутся" = не выражают открыто недовольство или фрустрацию, агрессия считается табу
- "если ты не будешь хорошей (не будешь оправдывать наши ожидания), никто не будет тебя любить" = эмоциональный шантаж, отсутствие принятия и любви со стороны окружающих, как самое страшное наказание
- "быть хорошей значит быть послушной" =быть в распоряжении других
- "быть хорошей значит уметь заботиться и беречь" = предметы, людей, отношения
- "заботиться прежде всего о себе - это эгоизм" = приоризировать собственные интересы - это эгоизм
- "быть женщиной - это уметь прощать"
Мама воспитывает дочку "по своему образу и подобию", так, как требуют от нее гендерные нормы и так, как она сама считает наиболее адекватным для девочки. Я думаю, мало кто понимает, что ребенка учат покупать любовь и защиту послушанием и сверх-адаптацией, равно как и то, что у ребенка вырабатывается гипертолерантность к фрустрации и механизм превращения негативной информации о внешних событиях в чувство собственной вины. Тогда ослабление этого чувства вины переживается как гратификация, как максимальное достижение, на которое направляются все усилия - быть хорошей/соответствовать ожиданиям. При этом становится неважным, каковы конкретные потребности ребенка и как они удовлетворяются (если удовлетворяются вообще), у ребенка настолько сильно развивается эмпатия, что чужие чувства, ощущения, желания воспринимаются как свои собственные - даже та самая знаменитая внешняя угроза уже не воспринимается как таковая, развивается крайняя некритичность в восприятии внешних событий.
Впоследствии эта модель поведения будет воспроизводиться во всех отношениях: с друзьями, с родственниками, в эмоциональных связях. Любой значимый человек будет восприниматься как приоризированный по сравнению с самой женщиной (материнская схема: обеспечить другого. Наблюдаю особенно в самолетах: "обеспечьте кислородной маской сперва себя, а затем - ребенка" - круглые глаза с трудом соображающих мам)
3) потеря любви как самое страшное наказание. Прием эмоционального шантажа - типичный в воспитании девочек. Так как для них жизнь вне отношений не подразумевается (кто защитит? кто спасет? кто обеспечит?), отношения становятся смыслом жизни. Уже во взрослой жизни практически 100% обращения к терапевту мотивированы у женщин ситуацией потери или угрозой потери отношений. Если девочка видит, как мама мечется, плачет и умоляет, ситуация вызывает у нее острое чувство страха, происходящим от чувства потери всякого контроля над ситуацией. Сохранение отношений становится приоритетной задачей, мыслится как собственное выживание. Потом будь женщина хоть 100 раз успешной, обеспеченной, социально активной, она обычно занимается самокопанием насчет того, что в ней не так, и как ей устроить отношения (причем не с конкретным человеком, а отношения вообще, какие-то абстрактные отношения, характер которых она сама себе довольно смутно представляет). Также развивается устойчивая реакция страха перед конфликтом, так как конфликт мыслится как эквивалент прекращения отношений (схема "провинилась - не будем тебя любить" ).
4) гипертолерантность к фрустрации как источник положительной самооценки. Не получать желаемого, откладывание гратификации - то, что в народе известно под названием "терпения" - в воспитании девочек имеет такое же фундаментальное значение, как и ложный постулат о том, что для нее нет жизни вне отношений. Терпение понимается как положительное качество, соответствующее материнскому идеалу. Терпишь - значит, хорошая, настоящая, положительная. К этому прибавляется неумение формулировать собственные желания и выражать недовольство, так как эти качества не являются "материнскими", а значит, подлежат подавлению. Поэтому в отношениях женщины обычно действуют по схеме "авансирование/банкротство": бесконечная адаптация к партнеру, авансирование самой себя как некоего альтер-эго, в конце концов приводит к банкротству отношений - женщина ожидает ответной адаптации и заботы в качестве законного вознаграждения за само-отвержение, но ничего такого в реальности не наблюдается, ибо мужчин, радостно согласившихся бы на отказ от собственной личности (что бы эта личность из себя не представляла) и вообще на совершение каких-либо действий ради "отношений", не так-то много. Ибо не их приоритеты.

После тренировки "воспитанием" женщины характеризуются в первую очередь высокой эмоциональной лабильностью:
- чувство слабости и/или бессилия
- ранимость
- трудности/невозможность индивидуации
- пассивность
- зависимость (в первую очередь от чужой оценки)
- низкая толерантность конфликтов
- трудности в принятии решений
- низкая самооценка
- некритическое восприятие мнений окружающих
- неразличение собственных и чужих желаний

Качества отнюдь не самые адаптативные и имеющие все возможности быть провозглашенными патологией - когда говорят о мазохизме (причем с профессиональной позиции), перечисляют именно коллективные установки, нормализованные гендерной социализацией в отношении женщин. Самое неутешительное - это то, что никакой другой модели социализации для женщин нет, просто не существует. Женщина социализируется как сексуальное существо, ее способность легитимировать себя ставится в зависимость от ее способности быть в распоряжении у других и выполнять репродуктивную функцию. Чтобы быть принятой в обществе, женщина должна быть эмоционально зависимой. Или это, или угроза "остаться одной", то есть не иметь доступа к социально приемлимому статусу "женщине-при-муже".

3. Продолжаем, как есть (без иллюзий).
....А то может показаться, что вот-де прямо стонут под мачистским гнетом психологически зависимые наши сестры. Гы-гы, да ни разу. Общественные отношения может и основаны на смысловых подменах и фальшивых пропозициях, но система комплeментарности функционирует: да, дезадаптативный и дисфункциональный, но механизм отлажен. Привилегии подчинения привлекают многих. Вот как это примерно выглядит. Существует симбиотическая система "мачистских прав и обязанностей", в которой мужчинам принадлежат права:
- контролировать сексуальность женщин
- этикетировать женщин ("честная"/"проститутка" )
- навязывать свои сексуальные и репродуктивные потребности
- осуществлять контроль за доступом женщин к материальным ресурсам
- эксплуатировать женщин и применять физическую силу в целях принуждения
Эти права "как бы" накладывают следующие обязанности: обеспечивать физическую безопасность и соответствующий поведению социальный статус женщин, обеспечивать материальное содержание
Женщины в этой системе имеют право на материальное содержание, физическую и социальную протекцию мужчин и возможность опосредованно участвовать в общественной жизни (в строго отведенных им рамках).
Обязанностями женщин в мачистском обществе являются:
- сексуальное подчинение и эксклюзивность в отношении своего официального покровителя
- верность, бытовое обслуживание (особенно обеспечение питания)
- поведение, соответствующее социальному этикетированию (жена/мать/порядочная женщина/настоящая женщина)
- забота о детях и их воспитание
- удовлетворение физических и эмоциональных потребностей покровителя
- не провоцировать своим поведением  покровителя на применение физической силы, "правильно" себя вести
- уметь прощать и понимать, что насилие в отношении женщин вызывается их неправильным поведением
Большинству женщин, уже воспитанных в терминах императива быть в распоряжении у других, кажется совершенно справедливым и нормальным, что в обмен на протекцию и материальное обеспечение они должны будут придерживаться этих норм. Но они упускают один момент - речь не идет об обмене quid pro quo, потому что "доминантная группа считает себя имеющей право говорить: "НЕТ!", какими бы - гипотетически - не были обращаемые к ней запросы. Подчиненная группа право говорить "НЕТ!" не имеет. На ЛЮБОЕ требование возможна/разрешена лишь реакция: "Yes wanna". Отказ считается прямой агрессией, а соответственно, ведет к репрессиям, вплоть до физического уничтожения."  Поэтому на практике оказывается, что ни вожделенной протекции, ни вожделенного материального содержания, ни еще более вожделенной любви  женщины не получают. Сплошь и рядом они обеспечивают - материально и эмоционально - себя и своих детей сами, - что, однако, отрицательно сказывается на их самооценке: ведь они не смогли вписаться в мачистскую систему, они не достаточно феминны, поэтому никто не горит желанием их ни защищать, ни содержать, ни любить, - именно этот message они получают со стороны общества.
Но не всё пропало, шеф, не всё пропало... Думаю, что если очень-очень стараться, то всё-таки любая женщина может стать "настоящей". Нужно только помнить, что
если мы не можем избавиться от чего-то ненавистного нам, мы начинаем этим гордиться. Гордость и зависть являются основой характера традиционной настоящей женщины (НЖ). НЖ интропунитивна, пассивна и саморазрушительна, терпелива и переносит "страдания" молча. Она не признает себе, что ее ни во что не ставят, ей нравится порассуждать о том, что она предпочитает общаться с мужчинами, чем с женщинами. НЖ нерешительна, но при этом агрессивна в отношении других женщин, любит покритиковать и посплетничать. Обычно несдержана и без проблем выражает неудовольствие и гнев по отношению к тем, кого считает менее сильными (женщины и дети). По отношению к мужчинам любезна и предупредительна. Избегает открытых конфликтов. Частенько "подшучивает над собой" и над собственной "женской дурью". Рассказывает сексистские анекдоты. НЖ с большим рвением культивирует мужское эго за счет принижения самой себя , всячески подчеркивает собственное положение половичка в отношении "своего мужчины". Отношение ко ВСЕМ другим женщинам: "самадуравиновата". Любит притяжательные местоимения. НЖ ненавидит себя и чувствует себя очень неудобно в собственном теле. Предпочитает сыновей. Депрессивна. Очень старается достигнуть и поддержать высокий социальный статус: позиция обеспеченной домохозяйки-квартира-машина-фирменная одежда-карьера мужа-академические успехи и хорошее поведение детей. 
Femme fatale - обратная сторона НЖ. Роковая женщина экстрапунитивна. Заявляет себя как независимая, emancipée. Манипулирует, использует "отношения" для собственной выгоды (обычно материальной). Часто использует перверзные методы, пытается установить психический контроль над окружающими. Нарциссична. Критикует мужчин, старается принизить их. Роковая женщина успешнее, чем настоящая женщина, маскирует свою зависимость, прежде всего перед самой собой. Вполне может стать НЖ при благоприятном стечении обстоятельств.  

Лично мне настоящих женщин не понять. Воспитывали не так, наверное. Мне всегда было ясно, что
 

Как человек среди людей,
Я могу сказать "нет",
И мне могут не сказать "да".
Пространство не принадлежит никому:
Если хочешь сопроводить меня в пути,
Остерегайся наступать на мою тень.

@темы: патриархат, деконструкция мифов

---

Синдром чайника

Оригинал взят у o_dysse_y в Из любой девочки воспитывается ТОВАР

Буквально на днях в одном сообществе один за другим появились два поста. Как говорится – по закону парных случаев. Ссылки не даю, посты подзамочные, но пересказ краткого содержания наверняка знаком многим бывалым читателям разных блогов. Одному топикстартеру – женщине - больше 30, второй – 25, у одной "гражданский муж" имеет за плечами два брака и двоих обделенных собственным вниманием детей (и требует от подруги материнской ласки по отношению к своему ребенку плюс общего наследника), у другой еще ни разу не женат и бездетен (и требует все это от нее), но в обеих историях общее фактически одно: оба "потенциальных спутника" в грош не ставят цели и жизненные потребности самой подруги, обвиняют ее в "эгоизме и себялюбии", все решают сами на том основании, что они мужчины (с), и так далее, и тому подобное.

Нестареющая классика. Каждое дело в перспективе пахнет физическими унижениями, а психологическими так уже разит вовсю.

И в том, и в другом обсуждении разные люди с той или иной степенью объединения логики и эмоций в один голос говорят: автор, бегите оттуда, роняя тапки, взрослые люди без особой нужды не меняются, не покупайтесь на посулы типа "Потом все будет иначе", не ведитесь на манипуляции типа "Если ты меня любишь, то ты должна…", не вешайте на себя чувство вины и несуществующего долга, бегите!..

А топикстартер отвечает:
в первом случае – страшно уходить в пустоту
во втором – страшно уходить в никуда.

Причём в никуда и пустоту – не в том смысле, что нет жилья и средств к существованию (хотя если идет речь об угрозе собственной личности, а то и здоровью, и жизни, можно и на этот счет крепко подумать), а в том смысле, что тяжело бросать мужчину. "Я люблю его настолько, что не готова с ним расставаться..."
И так далее, и тому подобное. Тоже нестареющая классика.

Причем те, кто подумает о чистом садомазохизме, явно поторопятся. Безусловно, заочные диагнозы – дело неблагодарное, но гипотетически здесь речь скорее всего идет о явлении более распространённом, более привычном и – в силу своей привычности и обыденности – более страшном и чреватом последствиями.
Давайте назовём его – синдром чайника.


В нашем социуме – по крайней мере в подавляющей его части – девочек воспитывают в духе того, что они должны НРАВИТЬСЯ. Собственно, я об этом уже писала, а сейчас хочется развить тему одного из вариантов последствий. Итак, девочка должна быть аккуратной, неагрессивной, привлекательной внешне, исполнительной в хозяйстве – иными словами, должна обладать всеми достоинствами, чтобы сначала привлечь, а потом удержать мужчину. Такова ее, девочки, судьба и основной путь самореализации. Сначала она должна украшать себя внешне, пока не выйдет замуж, а потом в ее приоритете должны оказаться забота о муже и семье и рождение детей (более общо – любовь к детям, причем ко всем без исключения). Иными словами, из девочки воспитывается ТОВАР: который сначала должен привлечь потенциального покупателя внешним видом – яркой упаковкой, красивыми дизайнерскими линиями, а потом – потребительскими качествами: мощностью, производительностью, приятностью в использовании и, разумеется, множеством разных полезных функций. Тогда у этого товара есть все шансы быть выбранным из череды всех остальных, и он может самореализоваться с помощью тех функций, ради которых и был создан.

То есть женщина воспитывается, как чайник на полке. У одного – большая мощность, у другого – элегантный корпус, у третьего – привлекательная подсветка, удобная ручка, большой объем… и все эти чайники стоят на полке и зазывают: "Купи меня! Купи!" А когда чайник покупают – он начинает работать: греть воду, поить всех вкусным чаем (сам при этом, заметьте, он ничего для себя не требует и собственного чая не пьет). И если чайник купили - он должен быть счастлив. Потому что ему выпала честь реализовать вложенные в него функции, а не состариться морально и технически в одиночестве на полке среди таких же не купленных неудачников.

Даже если чайник переработает и сломается – что за беда? В крайнем случае, если он любим в семье, его можно починить. Но скорее всего он будет выброшен, и его заменят новым: ремонт сейчас дорог, а чайники дешевы. К тому же новое ведь всегда лучше старого?.. Но чайник сам не боится перегреться и быть выброшенным: потому что в его жизни уже случилось главное. Его купили! Им пользовались! Он грел всем чай! Ну, а что перегрелся – бывает.

Женщинам, у которых во внутренней цензуре, в бессознательном прописывается такой вот синдром чайника, в том числе – то, что она любой ценой должно быть социально и гендерно "востребована потребителем", в самом деле бывает страшно бывает остаться без "потребителя". Включается бессознательное: "Ой, мною никто не пользуется, значит, я никому не нравлюсь, значит, я не удалась, в моей жизни нету смысла..." - и так далее.

Была в свое время детская сказка - "Катя в игрушечном городе". Там кукла Катя, которую в серванте на полке забыли, такую песенку пела:

"Посадили игрушку на полку -
и бедняжка грустит втихомолку:
что она не игрушка,
что она безделушка,
от которой ни проку, ни толку..."

Вот многие наши женщины, воспитанные в духе "чайников", в глубине души чувствуют себя такими безделушками, когда "не востребованы" именно в качестве партнерш-жен-матерей. Потому что им опять же внушили в детстве, что это есть их главное предназначение. И страшно стать такой, от которой "ни проку, ни толку" именно в этом плане. Невостребованной. Некупленной. Или выброшенной за ненадобностью – потому что плохо кипятила чай. Страшно "уходить в пустоту" – в пустоту именно ту самую, которой приучили бояться в детстве: "Никому ты нужна не будешь, никто тебя замуж не возьмет, а возьмёт – так и бросит!.."

Реально ведь страшно. Причем неосознаваемо, почему. Вот и живут: с алкоголиками, с садистами, с самодурами, с агрессорами, с маменькиными сынками – и говорят, что любят, при этом сами верят этому: ну как же, ведь так больно и страшно становится, если подумать, что нужно уйти и всё это бросить, так наверное, это и есть любовь?..

Да, бывает в этой области и треугольник Карпмана, и игра Жена Алкоголика, и созависимость, но обыденный, распространённый синдром чайника – гораздо, гораздо чаще.

Причем умные, логически мыслящие женщины просто не в состоянии этого осознать: потому что это опять же прописано в глубинной цензуре, и при мысли "бросить этого человека" просто включается какое-то сопротивление, какой-то страх, какие-то негативные эмоции: а почему – она не знает. Она умница – и она не знает. Потому что бессознательное – оно такое бессознательное. И "я его люблю" здесь чаще всего значит "Мне некомфортно с ним расставаться и оказываться одной. Непризнанной. Невостребованной. Когда стоишь на полке, а никто от тебя чаю не хочет". Даже самой уходить – страшно. Потому что в цензуре прописано: это плохо, это неудача, это конец всей твоей жизни и ее смысла. Терпи.

Проблема синдрома чайника вылезает еще на самом раннем этапе поиска партнера и подчас тянется за женщиной всю жизнь. Почему многие девушки хотят пышную свадьбу? Да, весь день внимание вокруг нее, да, красивое пышное платье, да, почувствовать себя принцессой и так далее… но у многих – праздник конкретно в том, что – "Смотрите все! Меня купили! Меня выбрали! Мой покупатель пришел за мной, своим чайником! Мне теперь есть кому греть чай!.." причем это все громко, с помпой, на весь подъезд и на всю улицу.

Поэтому, когда приходится говорить клиенткам, что для адекватного выбора партнера желательно быть не товаром, а покупателем – речь идет прежде всего об этом синдроме чайника. Безусловно, женщине с таким синдромом непросто превращаться из чайника в приобретателя чайников: а точнее, даже не в приобретателя того или иного товара, а в потенциального партнера, готового вместе с другим партнером совместно строить общую семейную жизнь. И одна из психотерапевтических задач нашего с мужем альянса (и возможностей моего супруга как практикующего психотерапевта-психоаналитика) - помочь женщине избавиться от этого синдрома. Помочь убрать "модус жизни чайника" из бессознательного и цензуры. Тогда многое для клиентки становится понятнее и в какой-то мере проще: в том числе и выбор адекватного спутника, и возможность личностной самозащищенности, и вопросы собственной безопасности как таковой. Главное - чтобы у самой женщины появилось активное желание от этого синдрома избавляться.

***
Справедливости ради замечу, что есть у этой медали и обратная сторона: встречаются и мужчины с "чайниково-синдромным" подходом к построению семьи. Правда, у них чаще сформирована другая "функция": не товара, а механизма. Который должен всем бить морды и зарабатывать много денег. Но это уже несколько другая история.


Источник - потрясающе умная девушка, очень много замечательных статей naritsyna.livejournal.com/135216.html

@темы: патриархат, деконструкция мифов

---

Любовь и социальная субординация женщин (2)

Оригинал взят у accion_positiva в Любовь и социальная субординация женщин (2)

Тезисы:

- Любовь как организатор опыта межполовых отношений и важный, если на данный момент не основной, элемент в системе социальной субординации женщин в современной западной цивилизации

- Патриархат сегодня поддерживается на "добровольной" основе

- Поведение, характерное для женщины в рамках любви (любовных отношений), способствует вовлечению и удержанию её в ситуации гендерного насилия.

Давайте разберём, как именно это действует.

Прежде всего, хочу напомнить читательницам о габитусе. Этот текст будет о поведении женщин, о том, что они делают "не так" и к чему это приводит, поэтому легко - при наших господствующих ментальных установках - подумать, что в тексте присутствуют обвинения в адрес женщин:

По Бурдьё, объективная социальная среда производит габитус — «систему прочных приобретенных предрасположенностей»; в дальнейшем они используются индивидами как исходные установки, которые порождают конкретные социальные практики индивидов. Поступки индивида в неожиданной ситуации определяются характером его социализации.

"Поскольку габитус есть бесконечная способность свободно (но под контролем) порождать мысли, восприятия, выражения чувств, действия, а продукты габитуса всегда лимитированы историческими и социальными условиями его собственного формирования, то даваемая им свобода обусловлена и условна, она не допускает ни создания чего-либо невиданно нового, ни простого механического воспроизводства изначально заданного" [П. Бурдье, "Практический смысл", цитата из Википедии]

Если гендерная социализация формирует у женщин габитус, практическим осуществлением которого является невозможность (более или менее выраженная) к формированию положительной самооценки-принятия себя (в дальнейшем ПСПС), то практика гетеросексуальной (в норме) любви представляет собой "развёртывание" женщиной и эксплуатацию мужчиной этой неспособности. При общественном поощрении, разумеется (которое ни для кого не отменяет фактор личного выбора).

Самооценка это своего рода "мнение", которое каждая из нас имеет о самой себе, положительное (практически никогда) или отрицательное (практически всегда). Серьёзность ситуации состоит в том, что ПСПС - это фундаментальный элемент для обеспечения нашего психического выживания, таким образом, что при отсутствии ПСПС мы не только будем легко манипулируемыми, но и будем легко становиться объектом любого типа насилия (физического, психического, сексуального, экономического).

Осуждать и не принимать себя, отрицательно относиться к себе - это источник огромной боли, на ментальном и физическом уровне. Чтобы избежать болезненных ощущений, мы стараемся избегать всего, что может усилить наше отторжение самих себя (=отрицательное, осуждающее мнение, которое мы имеем о самих себе), возводя барьеры из психологических защит, вырабатывая защитные психические механизмы, которые в большинстве случаев со временем становятся "расстройствами", "синдромами" и "болезнями", хроническим чувством вины, комплексом неполноценности, неуверенности, ригидным поведением и проч. Всё это ведёт к тому, что взаимоотношения женщин со значимыми другими (а в гендерной системе - это мужчины) развиваются по обсессивно-компульсивному типу; это обсессивная привязанность (ОП), некритическая, "собачья" преданность тем, кто часто не только не способствуют нашему благополучию, но напротив, ведут нас к полной аннигиляции как человеческих существ, приводят нас в состояние полной беспомощности, к уверенности, что мы ничего не можем с этим поделать, и нам остаётся только подчиниться и молиться, чтобы дожить до завтра. Напомню, что для этого не нужно бить женщину, достаточно запустить в ней "программу любви", которая психологически есть ничто иное как проживание женщиной неприятия себя.

Несколько слов о "нетаковости". У некоторых (думаю, у многих, просто большинство помалкивает и дуется по секрету) мем о "моих-не-таких" и собственной "нетаковости" вызывает обиду и раздражение. Вполне понятно. "Нетаковость" - это одна из самых грандиозных психических защит у женщин. С её помощью можно воображать саму себя живущей вне причинно-следственных связей, а это - практически всемогущество. Чем меньше женщина знает о себе, тем больше она "нетакая", чем менее реалистично она воспринимает свои отношения с мужчиной и собственное поведение в них, тем больше он "нетакой".

Но как бы ни была привлекательна в плане самообмана "нетаковость", правда в том, что мы не знаем самих себя, просто потому что не мы сделали себя такими, каковы мы есть. Мы - не хозяйки самих себя и не распорядительницы церемоний в том что касается наших "точек зрения", "менталитета" и "принципов". В большей части мы представляем собой продукт убеждений, практик и влияния тех, кто окружал нас с момента нашего рождения (семья, школа, общество...). Наша ментальное здание построено чужими руками, которые могли быть добронамеренными, компетентными и нежными (а могли и нет), но это всегда чужие руки. Они сформировали наше сознание, но мало кто осознаёт это: чем больше человек зависим (а женщины в гендерной системе занимают первые места по психологической зависимости), тем более оригинальным он себя считает. Когда мы начинаем самостоятельную жизнь, наши шаги в ней, их направление уже оказываются заданными другими людьми, мы принимаем или отвергаем то и так, что и как нас научили принимать или отвергать, и это в большинстве случаев создаёт нам психический дискомфорт (механическое подчинение всегда неприятно, даже если мы о нём ничего не подозреваем). Отсюда необходимость и важность психической сепарации, то есть, узнавания и понимания той личности, которой нас сделали другие в процессе социализации. "Нетаковость" - непреодолимое препятствие на пути самопознания и сепарации, не стоит ею увлекаться.

Гендерная социализация создаёт для женщин серьёзные трудности в смысле ПСПС:

- потому что коллективно женщины представляют собой подчинённую социальную группу

- потому что существует такое явление как мизогиния и его осуществление - гендерное насилие (системное насилие, применяющееся а) исключительно к женщинам б) по причине их пола в) без возрастного ограничения, то есть, в течение всей жизни: от рождения до смерти).

Если приблизительно смоделировать, какой была бы женщина, обладающая ПСПС и сравнить с характеристиками "обычной" гендерно социализированной женщиной, то получится примерно так:

Наличие ПСПС	Отсутствие ПСПС
Женщина реалистично оценивает свои взаимоотношения с другими	Женщина обесценивает или переоценивает качество и значимость своих взаимоотношений с другими
Женщина принимает себя и собственное поведение как есть, особенно в трудных и стрессовых ситуациях	Женщина перестаёт ценить себя, уважать и принимать себя в случае неосуществления ожиданий. Практикует отрицание действительности в попытке восстановить обрушенную самооценку.
Ставит перед собой новые цели и пытается достичь их, даже если не уверена в успехе. Идёт на риск. Работает над преодолением страха.	Избегает тревожных и/или неопределённых ситуаций. Не задумывается о преодолении страха. Не задумывается о страхе.
Действует независимо. Берёт на себя инициативу.	Нуждается в постоянной указке извне, что делать, и как себя вести. Легко отдаёт мужчине контроль над финансами, собственностью, своим телом, результатами своего труда, своим поведением и социальными связями.
Берёт на себя ответственность. Активно решает проблемы.	Неспособна и старается не нести ответственность. Проблемы субъективно представляются непреодолимыми.
Свободно выражает чувства и эмоции. Учится на поражениях. Контролирует фрустрацию.	Приоритет женщины - положительный отклик других, поэтому выражение чувств и эмоций тщательно просчитываются. Фрустрация неконтролируема, быстро ведёт к депрессии.
Испытывает необходимость нравиться себе, получает удовольствие от ощущения себя.	Центральная и приоритетная ось существования - одобрение других. Способна выносить насилие в надежде "заслужить любовь". Считает "нормальным" беспрепятственное выражение мужчиной его собственных вкусов, потребностей, упрёков, гнева, презрения, ненависти и злости - прежде всего по отношению к ней.
Спонтанная креативность.	Подавление креативности, боязнь выделяться, предпочтение "хорошо знакомого старого", рутины.
Умеет общаться, находит удовлетворение в работе и в поддержании социальныхт связей.	Чаще всего неправильно интерпретирует процесс коммуникации. Общие трудности в организации общения и в поддержании социальных связей.

Разумеется, отсутствие ПСПС не возникает у женщин на ровном месте или по причине "их природы", а является закономерным результатом процесса гендерной атрибуции, согласно которой, женщины должны "выгодно зеркалить" своими "личностными качествами" мужчин. Об этом уже много раз писали, но для наглядности:

Женщины:	Мужчины:
Пассивность	Активность
Угодливость	Твёрдость, непреклонность
Отсутствие склонности к соревновательности и риску	Способность идти на риск, соревновательность
Потребность в защите	Автономия и решительность
Потребность в эмоциональных контактах	Потребность в сексуальных контактах
Зависимость	Независимость
Хрупкость	Сила
Способность заботиться о других	Отсутствие способности заботиться о других и о самих себе
Эмоциональность	Потребность не выражать чувства
Умение сдерживаться	"Неумение", "неспособность" сдерживаться

Наши ПСПС тесно связаны с тем, как к нам относятся окружающие, как они видят нас: мы делаем выводы о себе на основе того, как с нами обращаются и как отвечают на наши запросы. Неравное обращение с девочками и мальчиками имеет прямое влияние на то, в каком катастрофическом состоянии находится самовосприятие у взрослых женщин.

Социальные роли устанавливают, кто, когда и где должен делать то-то и то-то. Никто, если только не боится маргинализации, не может избежать мыслить саму себя и свои действия в рамках определённых социальных ролей, из которых гендерные - самые ригидные. Женщины и мужчины в гендерной системе ролей должны отличаться друг от друга не только по сфере и роду деятельности (разделение труда по признаку пола), но и по тому, что они должны из себя представлять. Женщины, которым вздумается не выполнять приведённые выше гендерные аттрибуции, будут маргинализованы, отвержены и "наказаны" мужским сексуальным невниманием. Таким образом, оказывается, что ПСПС женщин не зависит от них, а определяется другими, конкретно, одобрением или неодобрением (=сексуальным (не)вниманием) со стороны мужчин. Картину дополняют табу на удовлетворение собственных потребностей (маркированных как "эгоизм"; ), требование к женщинам создавать эмоциональный комфорт и материально обслуживать мужчин (="забавлять и обслуживать" как альфа и омега "женского предназначения"; ), положительное подкрепление со стороны общества женских жертвенности, принадлежности, зависимости ( ="я-в-отношениях"; ).

В предыдущем тексте я писала о том, как ещё в родительской семье ребёнок-девочка автоматически ставится в положение "нуждающего субъекта". "Нуждаться в отношениях" - отличный рецепт для того, чтобы попасть в абьюз. В ожидании того, что мужчина "решит её проблемы" (самый распространённый вариант: проблемы с родителями), что он "исполнит её мечты", женщина старательно готовит условия для собственного жизненного провала. В (и ради) любовных отношениях (ий) с мужчиной женщина быстро забывает:

- что без ПСПС невозможно здоровое психическое и эмоциональное состояние

- что она существует вне отношений с мужчиной

- что её личность, индивидуальность имеет значение вне отношений с мужчиной

- что она не жена и не мать по определению

- что она родилась отдельной от других и свободной

- что у неё есть собственные желания вне отношений с мужчиной

- что у неё есть собственные амбиции вне отношений с мужчиной

- что у неё есть собственные мечты вне отношений с мужчиной

В результате - гнетущая хроническая психологическая боль и фрустрация (из-за отсутствия уверенности в себе). Цена, которую женщина должна платить за "любовь" мужчины, слишком высока для любого чувствующего существа. Это ощущение себя:

- в изоляции и одиночестве

- неумелой и неумной

- напуганной и слабой

- в напряжении и физически больной

- робкой в присутствии уверенных в себе людей

- бесполезной и незначительной

- преследуемой и патологически привязанной

- бессмысленной

- депрессивной и апатичной

- непонятой

- упавшей духом при виде того, как жизнь проходит мимо

- озлобленной и разочарованной

Почему? Да потому что (за редким теоретическим исключением) женщины имеют дело в своих любовных отношениях с людьми, которые ненавидят самих себя, которые патологически неуверены в себе, и поэтому ревнивы и придирчивы, которые знают и молчаливо уверены в том, что они - ничтожества. Всё это порождает в этих людях ярость, обвинения других, ненависть, желание мстить и вымещать. Для этих людей никакая женщина никогда не будет "достаточно хорошей", ни "достаточно красивой", не будет "стараться достаточно". Эти люди всегда будут недовольны. Каждый день мы видим женщин, которые выворачиваются наизнанку, стараясь угодить "своим" мужчинам, заслужить их одобрение; в то время как эти самые мужчины понятия не имеют, что делать со всеми этими выражениями симпатии, преданности, одобрения, идеализации - всё это их только раздражает больше и больше, потому что всколыхивает со дна мутный осадок их презрения к самим себе. Они будут рады обвинить "во всём" выслуживающуюся перед ними женщину и станут свято верить в то, что им так противно, исключительно потому что она такая дура.

Было бы неверным думать, что в личных отношениях мужчина и женщина не могут поменяться ролями. Гендерно социализованные мужчины совсем не те совершенные самодостаточные личности, которыми они себя, согласно таблице выше, воображают. Мужчин тоже можно сделать рабами. Механизм тот же, что и для женщин. Разница в том, что мужчины более защищены своей гендерной ролью. Как доспехами. А женщины психологически и социально буквально распяты и связаны - бери и ешь. Гендерные доспехи у мужчин работают таким образом, что не поддерживают (=неодобрение со стороны общества) мужчину на пути упразднения собственных границ, на пути услужливости, угождения и выслуживания. А вот женщину социум поддерживает на пути деперсонализации. Она чувствует одобрение, она ощущает себя правильной, и поэтому падает дальше. Происходит это в том числе и потому, что мальчики в процессе социализации учатся диссоциировать страх, а девочки - диссоциировать чувство унижения. Взрослые женщины действительно испытывают интеллектуальные и эмоциональные трудности при восприятии и корректной оценке унизительных для них ситуаций: они защищаются от корректного восприятия внеположенной реальности отрицанием.

Внеположенную реальность отрицают как женщины, так и мужчины. За женщинами чаще признаётся подобное дисфункциональное поведение. Однако, я бы сформулировала существенное различие: у женщин отрицание внеположенной реальности - это защитный психический механизм. Они отрицают то, что персонально неприятно им, болезненно. Это - диссоциация, позволяющая женщинам "сохранить лицо", приспособиться к невыносимым условиям. Мужчины отрицают внеположенную реальность совсем на другой основе: они воображают себе то, что они выбирают воображать, то, что им нравится и/или приносит выгоду, и говорят нам, что это - их "восприятие", в их умах оно устанавливает реальность. То, что мы называем «фактами», для них не существует. Именно поэтому они скулят и утверждают, что они подвергаются нападению, всякий раз, когда от них требуют обоснований своих "идей" и "представлений". Мужчины, как группа, полагают и утверждают, что их утверждения действительны только потому, что они их делают. Для них все, что они "объявляют" реальным - реально. То, что мы называем действительностью, не реально для них. Они "объявляют" то, что нужно считать реальностью.

ПСПС можно приобрести, восстановить, закрепить. Приобретение женщиной ПСПС начинается со слова "Хватит!", с решения женщины остановиться, положить конец собственному движению по пути саморазрушения и воспрепятствовать намерению других разрушать её понемногу каждый день (в процессе потребления).

Несколько слов о жертвах и виктимизме. Что такое "стать жертвой"? - Попасть в такую ситуацию, где у тебя будет существенно ограничена или полностью отнята возможность самостоятельно действовать. "Стать жертвой обмана" означает, что тебя вынудили принять неправильное решение путём манипуляции с информацией. "Стать жертвой ограбления" - у тебя отняли что-то путём применения физической силы. "Стать жертвой абьюза" - столкнуться с человеком/группой людей, эксплуатирующих тебя с помощью различных методов подавления. Так как мы не всемогущи, от нас не зависит сделать так, чтобы другие не имели намерения обмануть нас, ограбить, ударить или психически терроризировать. Жертва переживает специфическую ситуацию отсутствия власти, контроля над внешними обстоятельствами, - переживание, которое сильно затрудняет поиск решения проблемы, выхода из ситуации. Если такое переживание становится убеждённостью в том, что ничего поделать нельзя в принципе, что нас "накажут ещё больше", что лучше так, чем рисковать тем, что нас покинут и разлюбят в случае, если мы начнём самоутверждаться и заявим о своём праве распоряжаться своей жизнью, потому что мы знаем, принимаем и одобряем себя такими, какие мы есть, - то это уже будет виктимизмом. Жертва - это ситуативно, виктимизм - это устойчивый способ саморазрушительного поведения. [Roser Mercé, Roline Schmit, Carmen Valls-Llobet]. По сути, виктимизм отдаёт в руки другого человека возможность решать, что с нами будет.

"Если вы отдаёте в руки другого человека возможность решать за вас,

то вас ждут большие проблемы".

Что заставляет женщин заниматься виктимизмом, особенно в любви? (собственно, отношения любви строятся на женском виктимизме, а больше никак; уберите из любви женский виктимизм, и от неё ничего не останется). Женский виктимизм стоит на трёх китах: неконструктивной, патологической самокритике (самоосуждении), патологическом страхе и патологическом чувстве вины.

Отсутствие ПСПС ведёт к тому, что у женщины вырабатывается привычка к самоосуждению, к патологической, циклической самокритике, которая не прекращается практически никогда. Эта самокритика:

- обвиняет женщину в ошибках. "Ошибкой" может быть вообще всё, что угодно.

- сравнивает женщину с другими и делает это не в её пользу.

- устанавливает "планку совершенства" настолько высоко, что до неё невозможно допрыгнуть.

- никогда не помнит об успехах.

- всегда помнит о "провалах".

и далее в том же духе.

Патологическая критика требует от женщины быть лучше, красивее, расторопнее - и любимее - всех, если это не так, значит, ты ничего не стоишь. Самоосуждение функционирует с помощью слов "всё, ничего, никогда, всегда, все, никто". Женщина дарит сама себя такими комплементами, как "тупая, дура, бестолковая, слабачка, эгоистка" и т.д. Самое плохое в этом - это то, что женщина верит в то, что говорит ей патологическая самокритика. Наступает момент, когда она не в силах различить, принадлежит ли этот внутренний голос её матери, отцу, партнёру, мужу, начальнику, окружающим или ей самой. Патологическая критика чрезвычайно токсична. Она хуже любой травмы, потому что она - то единственное, что "время не лечит"; она всегда с нами, всегда обвиняет, обесценивает, находит промахи и недостатки. Постоянно использует образы прошлого, непременно грустные и неприятные, чтобы заставить нас чувствовать себя плохо и понять, что мы ничего не стоим.

Патологический страх лежит в основе большинства "обычных" эмоций женщины. Гордость, чувство вины, стыд, тревога - всё это страх. Когда страх управляет нашей жизнью (а женщинам положено бояться и убеждать себя и окружающих в том, что они боятся: показывать страх, чтобы оттенить мужское якобы бесстрашие), весь наш опыт кажется нам негативным, мы наполняемся пессимизмом. Необходимо помнить, что страх пропитывает практически всю субъективность женщины, поощряет практику отрицания реальности, не позволяет женщине видеть собственные возможности и благоприятные случаи, предоставляемые ей жизнью. Разумеется, сам по себе страх не плох и не хорош, в человеческом психизме он имеет защитную функцию, делает возможной самозащиту. Но патологический страх быстро начинает управлять нашей жизнью, лишает нас возможности прожить её. Если тебя постоянно обвиняют, манипулируют, вводят в заблуждение, если тебе лгут, то ты будешь жить в патологическом страхе. Если ты боишься потерять малейшую толику контроля за собственными эмоциями и быть за это осмеянной или наказанной, ты будешь жить в патологическом страхе. Если ты считаешь себя недостойной принятия, поддержки, доброжелательного отношения со стороны другого человека, значит, тебе очень страшно. Если ты симулируешь силу, чтобы скрыть бессилие, симулируешь счастье, чтобы скрыть отчаяние, симулируешь "любовь" и "желание" к кому-то, кто дурно относится к тебе.., значит, ты живёшь во лжи, с помощью которой пытаешься защититься от патологического страха. Ты обманываешь себя и лишаешь себя возможности быть свободной.

Результатом патологического страха являются обсессивная привязанность и патологическая зависимость. Они-то под видом "любви" и представляются тебе единственно "правильным" способом существования.

Патологическое чувство вины. Отсутствие ПСПС ведёт к возникновению устойчивого убеждения в том, что всё происходящее не просто непременно имеет отношение именно к нам, но и что мы виноваты в происходящем. Патологическое чувство вины тесно связано со страхом отрицательной оценки со стороны других. По сути, чувство вины говорит: "Я боюсь, что мои родители, муж, парень и тд узнают, о том, что я сделала, и обидятся, покинут меня, перестанут любить". Также патологическая вина имеет тесные связи с отрицаемыми чувствами раздражения и озлобленности: "Мне не удаётся соответствовать ожиданиям любимого", "Мне страшно признать, как меня бесят его ожидания". Пытаться соответствовать ожиданиям других - прекрасный способ нарваться на манипуляции с их стороны. Женщины очень редко решаются на несоответствие подобным ожиданиям.

По контрасту с патологическими самообвинениями, женщины легко "прощают недостатки" других, они сами ищут им оправдания даже тогда, когда другие и не думают оправдываться. Было бы неплохо, если бы женщины начали задаваться вопросом, а не достойны ли они такого же поддерживающего и вспомогающего отношения со стороны других?

Патологическая самокритика, патологический страх и патологическая вина внутренне парализуют женщину, заставляют её впасть в виктимизм. Получается, что внутренние, интериоризованные механизмы способствуют тому, что женщина ведёт себя наиболее невыгодным для себя образом. Общество предпочитает видеть только результаты этого действия, оно искусно манипулирует определением "жертвы", согласно которому, жертва никак не способствует своему попаданию в экстремальную ситуацию. А женщина, оказывается, способствует.., она же действительно стремится в отношения, замуж, активно предпринимает поиски любви, любимого, посещает "тренинги Клеопатры", на что же ей потом жаловаться?

Общество подготавливает в психике женщины почву для патологической самокритики, патологического страха и патологической вины посредством научения, закладывания программы - через воспитание. Пробегавший мимо хищник или грызун (=ака "любимый мужчина"; ), опираясь на заложенный патологический потенциал, "запускают мотор" и стригут купоны. Дальше женщина уже везде "сама".

Обозначить вектор действия патриархата на женщин можно как «через идеологию в физиологию, затем из физиологии (патологизированной) в психологию, и заново в идеологию (воспитание нового поколения на качественно новом витке маразма)».

Отсутствие ПСПС - это то, что толкает женщину на (отчаянные) поиски отношений и любви, несмотря на то, что и в родительской семье, и в опыте окружающих женщин они могли бы - если бы решились и захотели - увидеть, что "быть в отношениях" (не говоря уже о замужестве) для женщины, как правило, есть синоним "больших проблем". Любовь расставляет женщинам ловушки [Beatrice Poschenrieder], в которые те охотно попадаются.

Итак, "сама, сама, сама":

Ловушка первая: "Ты - моё всё". Женщина, лишённая ПСПС, превращает мужчину в "центр вселенной", вокруг которого заставляет вращаться саму себя и тех, кого только может (дети, родственники, знакомые). Её мысли (и разговоры) постоянно заняты "им", причём в этих раздумьях женщина постоянно ощущает тревогу, напряжение. Её чувства "слиты" с его настроением, эмоциями, чувствами. Женщина возлагает на себя "священный долг" поддержания "отношений", поэтому её подчинение, чувство бессилия и зависимости, фрустрация в этих самых "отношениях" - неизбежны. В этом ей "помогает" стереотип о том, что мужчины "боятся" сильных, независимых и уверенных в себе женщин, и стараются их избегать. То, что стараются избегать, - это правда, а вот то, что "боятся", - отнюдь. Речь идёт не о "боязни", а о том, что в "отношениях" мужчина ни за что не откажется от претензий на власть и на привилегированное положение.

Ловушка вторая: "Моя счастье зависит от тебя". Без положительной самооценки и принятия себя по факту существования женщина проводит жизнь в поисках внешнего одобрения и внимания (любого рода). Разумеется, одобрение значимой фигуры особенно желанно и дорого. Значимая фигура в гендерной системе, понятное дело, - это мужчина. Его одобрение/неодобрение оказывается решающим для самочувствия женщины. Мужчина может играть её самочувствием, как ему вздумается, давая или забирая свою "санкцию", то есть, одобрение. Женщина постоянно ищет, просит, требует, пытается заслужить, чтобы ей сказали, как её "любят". Если мужчина "посылает её в игнор", женщина аннулирована. Если мужчина издевается над ней, оскорбляет, унижает, упрекает, орёт.., женщина молчит вместо того, чтобы защищаться. Её ощущение себя настолько зависит от его внимания, что она не осмеливается "показать характер": женщина отказывается от собственной индивидуальности, автономии, деградирует, превращается в "бесплатное приложение" к мужчине, который, в свою очередь, уже совершенно открыто ненавидит и презирает её.

Ловушка третья: "Ты - мой талисман". Женщина возлагает на "отношения" с мужчиной надежду на компенсацию собственных личностных изъянов, комплексов, дефицитов. Предполагается, что мужчина "исполнит желания", "осуществит мечты".

Ловушка четвёртая: "Ты большой, а я маленькая". Ради сохранности "отношений" женщина идёт на унижения, даже не замечая этого. Что бы ни означал факт того, что абсолютное большинство мужчин не выносят уверенных в себе женщин, сам этот факт никуда не денется: "хочешь любви - умей унижаться". "Терпя и уступая", женщина не видит, как она открывает дверь всевозможному насилию:

"Когда самооценка настолько нестабильна и зависима от оценки мужчины, подцепить крючком эту самооценку очень легко, а потом таскай ее на крючке этом, как рыбу по берегу, пока не издохнет..." (с)

Ловушка пятая: "Я такая слабая и беззащитная..." Устраивая перформансы "нежного хрупкого создания", женщина думает, что таким образом мужчина возьмёт на себя заботу о ней, примется удовлетворять её потребности, будет делать неприятную тяжёлую работу, короче, играть роль защитника и добытчика. Мужское Эго, несомненно, от "слабости и беззащитности" женщины растёт, как на дрожжах, но последствиями этого роста будут не забота о женщине или что-то подобное, а то, что очень быстро все решения мужчина начнёт принимать единолично, "задвинет" женщину на задний план и будет обращаться с ней, как с элементом интерьера. Он полностью теряет к ней уважение (она же не может дать сдачи):

"Повальное убеждение женщин, что если мужчине поднять самооценку методом принижения своей, то он поверит в свои силы и всего добьется. А мужчины смотрят на этих подстилок и думают: "ну... тряпка конечно... ладно, пусть будет, должен же кто-то дом убирать и за детьми смотреть". И женщина через пару-тройку лет смотрит на себя и думает: «я конечно тряпка, ну кому я такая нужна». И приходит к психологу с вопросом: «а как я стала тряпкой, что произошло?» (с)

Ловушка шестая: "Я отдаю". Главная гендерная роль женщины - "Заботливая Мама". Это и есть главное ожидание мужчины в браке или "отношениях". Для женщины "нормально" не ожидать и тем более просить (и менее всего - требовать) от мужчины даже минимальной ответной заботы. В каталоге женской мудрости этот момент сформулирован аксиомой: "Зато замужем, какой-никакой, а муж". Женщина отдаст "в отношениях" всё, но не получит в них ничего:

"Для патриархальной женщины мужчина - Бог, ей приятно любое служение ему, унижение возвышает ее в собственных глазах, ослабляет давление супер-эго, ускоряет поток дофамина, окрыляет. И если у глубоко верующего попытаться отнять его религию, он будет бороться, он пойдет на бой, поскольку, не защитив своего Бога, он будет не только чувствовать себя навсегда потерявшим Рай, но и мучиться от того, что оказался слабаком, предателем, ничтожеством, достойным самых страшных наказаний" (с).

Ловушка седьмая: "Если бы ты меня любил..." Женщина живёт в иллюзии относительно того, что мужчина думает о ней, о её нуждах и потребностях, просто не говорит об этом вслух. Это, конечно, не соответствует действительности, и постепенно ожидания женщины превращаются в чувство разочарования, в подспудную враждебность и агрессию, которые она вынуждена подавлять или прятать в соматизации типа "головной боли".

Ловушка восьмая: "Я жирная". Когда женщина говорит о себе подобные вещи, она делает это в надежде получить положительную оценку от мужчины; пусть он скажет, что она привлекательна и любима. Кроме того, такая "самокритичность" - это попытка избежать его критику, опередить и предупредить её; женщина предпочитает унизить себя сама, ей кажется, что так она сохраняет контроль над ситуацией. Все подобные уничижительные комментарии впоследствии будут использованы против неё.

Ловушка девятая: "Что, она тебе больше нравится?" Эта ловушка - продолжение предыдущей. То же самое "предупреждение критики" и негативного сравнения, только осложнённое ещё и тем, что женщина отделяется, изолирует себя от других женщин мизогинными ментальными установками ("ревность", "все проститутки", "завидуют" и проч.). Ей не у кого будет попросить помощи, другие женщины - её врагини.

Ловушка десятая: "Мне просто не везёт на мужчин". Главная причина "миграции" женщин из одних разрушительных отношений в другие, на мой взгляд, кроется в положении "нуждающегося субъекта", в которое они, в большинстве случаев, поставлены с самого раннего детства. Это - патологическая установка "добиться любви "эмоционально недоступных" людей во что бы то ни стало", тогда чем дисфункциональнее будет встреченный мужчина, тем сильнее будет воздействие этой установки на женщину.

Чем опасны эти ловушки? - Тем, что, попав в них, женщина начинает работать на подкрепление и подтверждение гендерных стереотипов, а "отношения" начинают неуклонно двигаться в сторону абьюза, сценария гендерного насилия:

 

Мужские гендерные установки, оправдывающие абьюз	Поведение женщины, подкрепляющие мужские гендерные установки
"Мужчины лучше женщин".	"Его благополучие важнее моего. Нельзя быть эгоисткой."
"Женщины служат нам и должны нам подчиняться при любых обстоятельствах".	"Вся моя энергия, все мои старания и всё моё время отданы партнёру и отношениям: это мой главный приоритет".
"Сильный, решительный и авторитарный мужчина обладает привлекательностью в глазах женщин"	"Я позволяю ему указывать мне, как одеваться, куда и с кем ходить, с кем общаться, как тратить личные деньги и т.д."
"Мужчину должны уважать. Внушать страх - неплохое средство добиться уважения".	"Если мне что-то не нравится или я с чем-то не согласна, я лучше промолчу".
"Мужчины решают вопросы силовыми методами".	"Мудрая/настоящая женщина не станет обижаться из-за пустяков*. Надо пересмотреть прежде всего своё отношение к некоторым вещам и не принимать всё так близко к сердцу". * "пустяки" = высмеивания, игнорирование, выражения презрения, неуважения
"Женщины не знают, чего хотят. Иногда их приходится учить".	"Разногласия* бывают у всех, но любовь всё преодолеет. Я должна стать лучше". *"разногласия" = побои, оскорбления, унижения, агрессия, экономический террор, психологический абьюз, травля

Вполне возможно, что именно поэтому слоган "самадуравиновата" имеет такое гипертрофированное влияние как в общественном мнении, так и в сознании самих женщин: потому что "делала это сама и знает об этом"?

Несколько (резких) слов о том, как "радикальные бабы запретили любовь" (с). "Радикальные бабы" - это, как я поняла, я и сотоварки или сотоварки и я. Мне тут есть, что сказать. Во-первых, спокойствие, только спокойствие: никакие радикальные бабы запретить вам ничего не могут, дорогие женщины, феминистки, реалистки и другие все. И вот почему: чтобы запрещать, принуждать, необходимо, чтобы та, которой запрещают, которую принуждают, обладала хотя бы небольшой свободой воли, самосознанием, необходимо, чтобы локус контроля хотя бы отчасти находился внутри. Это и было бы точкой воздействия запрета и/или принуждения. Когда локус контроля находится вовне, а под "желаниями" и "волей" маскируется невроз, запрет и принуждение бессмысленны, это пустая трата энергии, они не нужны: вас уже не надо заставлять, вам не надо запрещать. Вами управляют: нажимают на нужные кнопочки, вы пищите. Так как мы, "радикальные бабы", сами когда-то были такими же пищалками, мы знаем, о чём именно говорим. И да, мы - единственные, кто сознательно отказывается от управления вами. А разве не могли бы? Конечно, могли: тут пообещали, там подпитали невроз (неважно, что вы потом быстро загнётесь), сюда подставили приятную иллюзию, здесь мягко подтолкнули в "нужном" направлении...

Так что "запретили любовь" - это как братцу Иванушке "запретили пить из лужи", рассказали о том, чтó именно он лакать собрался: "Вообще, если честно, то, что мужчины чаще всего называют любовью к женщине, - не большое такое счастье для нее и вовсе не то, чем стоит как-то дорожить и стараться удержать. Чаще всего это то самое и есть, от чего надо бежать, как от огня. Ни один мужчина не потерпел бы, если бы его так любили. И безнаказанной бы такую любовь не оставил, потому что она - громадное зло по отношению к "любимому". Она делает из человека вещь, продукт потребления, она разрушает личность, отнимает радость жизни, свободу, достоинство, все, ради чего стоит жить, и заменяет все это собой, своей офигенно ценной любящей персоной, вокруг которой жизнь якобы любимого человека должна теперь вращаться двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Любовь ценна, если побуждает дарить любимому что-то, кроме самого себя и своих необычайно важных потребностей, а не жрать другого человека по частям и убивать её душу"

(caballo_marino)

Главный Агрессор российский находится в коллективном бессознательном. Он внушает женщинам мысль, что без подчинения мужчине она не найдет себе действительно сильного самца, что на равных с ней будет лишь самец дохлый, неспособный ни на что, что она тем самым либо лишает себя плодотворного материнства, будет вынуждена работать и не уделять детям внимания, либо лишает детей нормального состоятельного отца и материальной поддержки.., короче не мать, а ехидна. Зато история с альфом-самцом преподносится как счастливая сказка, где женщина подчиняется, а ее берегут и защищают от невзгод, опекают детей, и все окружающие женщины умирают от зависти, потому что она отхватила супер-приз. После такой мозговой обработки, женщина уже заражена вирусом. И теперь любое чмо может ее доминировать, унижать и мучить. Она даже выбирать не сможет, поскольку в действие вступают любопытнейшие законы искаженного восприятия, о которых надо говорить отдельно.

Насколько я могу судить по наблюдениям за «живой природой», после очередного "акта подчинения" даже у самых мистически верующих в добытчика-защитника дам идёт откат в ненависть к себе. Вымещается на детях, в тайном (и явном) прикладывании к бутылке, сигарете (или другим токсическим веществам), в нанесении телесного вреда себе (какая-нибудь особенно жестокая депиляция, покрас волос в цвет орангутанга, принятие слабительного - так как субъективно ощущается застой и даже боли в кишечнике - короче, резкое усиление дисциплинарных телесных практик). Ведь "мужчина-Бог" (или, в миру, добытчик-защитник, альфа-самец) - это иллюзия, а перед глазами - морда животного, со слабостями, пошлостями, гнусностями, и реальность то и дело разбивает завесу самовнушения. Бог хорош, когда он на Небе, а не когда храпит рядышком пьяный. Поэтому, чтобы не ненавидеть и не убить его, ненавидят себя и детей. То есть, адекватное-то восприятие реальности есть. Данное в ощущениях ("морда животного"; ) воспринимается правильно, но на каком-то этапе процесса это восприятие блокируется: это страх и бегство в спасительную иллюзию, из-за невозможности принять. А что делать с мордой животного, которое ведет себя как Бог? - Только плюнуть в эту морду, а это чревато. И уход чреват. И даже когда сейчас не так уж и чреват, большинству вполне доступен, женщины парализованы массово. Цепи остались в мозгу, потому что "любовь". Женщинам легче извратить разум, разрушить лобные доли, свести себя с ума, привить себе шизофрению и жить дальше в своих иллюзиях-галлюцинациях, изредка выныривая, ужасаясь, и заныривая обратно. Вот что происходит. Вот куда вы стремитесь и держите круговую оборону, а то вдруг вам туда "запретят".

Пока женщины инвестируют себя в любовь к мужчинам, они отчуждают собственную силу. Они виктимны, они - рабыни. Они "ничего не могут", ни индивидуально, ни коллективно (собраться и написать устав феминистской партии - проблема века). Впрочем, проблемы с реальными действиями закономерны: это попытка поставить телегу впереди лошади. Сначала должен быть пройдет путь самосознания, осуществлён личный эмпауэрмент (обретение силы), и только тогда у нас будет получаться что-то организованно предпринять.

Необходимость разделаться раз и навсегда с любовью является для женщин жизненным приоритетом. В мире, где мы живём, женщин и их детей массово убивают, насилуют, морят голодом, обрекают на бедность и нищету, но самое дикое не это, а то, что женщины - взрослые, сильные, умные, дееспособные люди - неспособны защитить себя и своих детей от физических и моральных посягательств. Любовь в конце концов ставит нас в положение не просто жертв и заложниц гендерного насилия, но и - через виктимное поведение - в извращённое положение ответственных за непротивление ему. Преступления совершают мужчины, а мы и наши дети расплачиваемся за них пожизненно, потому что, благодаря в первую очередь любви, эти преступления остаются безнаказанными. Мы совершенно не по средствам щедры.

@темы: феминизм, деконструкция мифов, гендерное насилие

---

Эмоциональное обслуживание

Оригинал взят у cat_gekata в Эмоциональное обслуживание

В субботнее утро в общественном транспорте гражданин предпенсионного возраста, с тяжелого похмелья, пытается усадить на свободное место двух юных девушек. Девушки смеются, отказываются, но гражданин настойчив, и вот - девушки сели, а он всем телом навис над ними. Наклоняясь вплотную к ним, он дышит перегаром и говорит пошлые комплименты, но девушки, вместо того, чтоб отстраниться, или встать и уйти, или попросить мужчину отстать от них, сдавленно хихикают и что-то отвечают невпопад. Девушек ситуация постепенно начинает нервировать, а мужчине, напротив, она все больше и больше нравится. Наконец, он переходит к коронной части своего пассажа, и интересуется, когда и где он сможет с ними встретиться. Девушки начинают говорить о том, что они вообще-то замужем, и встречаться не собираются, но мужчина глубокомысленно говорит "А вот не врите, что вы замужем, я по глазам вижу, что нет!". Девушки не знают, что сказать, и только продолжают хихикать. К счастью, их остановка, они с трудом выбираются с забаррикадированного телом мужчины сидячего места и выходят, он что-то орет им вслед. Потом оборачивается по салону, пытаясь еще кого-нибудь из дам усадить на вакантное место. Входит молодая женщина, он бросается к ней, история повторяется. Она сидит, улыбается, кивает, что-то негромко отвечает нависшему над ней гражданину. Наконец я слышу его протестующий голос "А вот и не ври, что ты замужем" Я по глазам вижу, что нет!". Женщина спасается бегством от прилипчивого типа. Тот сперва приунывает, но почти сразу же бросается к следующей женщине...

Что заставляет всех этих женщин вести себя именно так? Почему они, сев на предложенное место (обычный поступок социализированного человека), дальше вынужденно терпят все остальное? Почему сразу не просят отойти разящего перегаром гражданина, сказав "спасибо, что предложили присесть, но дальше общаться я с вами не собираюсь"? Да потому, что "в норме" общество от женщины ожидает совсем другого. Ожидает соответствия ряду определенных требований, которые предъявляются исключительно к женщинам, их можно для краткости назвать "эмоциональным обслуживанием мужчин".

Как я уже начала писать здесь. от женщины в браке мужчины много чего ждут. Но и до, после, и помимо брака эти мужские ожидания структурируют всю жизнь и все отношения женщины. Самое "невинное", что ожидается от любой женщины любым мужчиной (вне зависимости от отношений между ними) - это запрет на прямое отвержение. Это подразумевает неагрессивное восприятие любого мужчины любой женщиной. Именно этот запрет на отвержение, запрет на прямое выражение женщиной протеста против неприятных/неудобных/неинтересных/унизительных/и т.д. отношений позволяет процветать культуре изнасилования. Именно запрет на слово "нет" делает женщину столь беззащитной перед любыми видами злоупотребления. Агрессия по отношению к мужчинам у женщин привычно подавлена традиционным воспитанием и социумом, более того, она заменена на потенциальное благожелательное принятие без какой-либо критической оценки. Такою позицию поддерживает глубоко впитавшаяся в общественное сознание установка о том, что "мужчины априори лучше женщин". Это "лучше" идет с тех времен, когда женщина не имела никаких прав, по сути своей считалась одушевленной вещью, и как собственность, переходила от отца к мужу. Мужчина же был человеком и господином этой "вещи". Понятно, что "вещь" не могла противостоять воле господина, не смела ему перечить или ослушаться его, и могла лишь беспрекословно повиноваться. Отсюда и растут ноги у запрета на прямую агрессию, выраженного в виде поощрения мягко-покорного поведения, и объявления неприемлемым свободного высказывания женщиной своих отрицательных эмоций (мужчина тут же клеит ярлыки "истеричка", "ПМС", "стерва" и т.п. и тем самым табуирует выражение чувств женщины).

Второй момент эмоционального обслуживания - от женщины ожидается"признание в любом мужчине "Мужчины". Проще говоря, мужчина предполагает, что женщина будет с ним себя вести "как и подобает нормальной женщине", то есть сразу и однозначно поставит его на ступеньку выше себя и даст понять это всем своим видом и поведением, невербально (хотя и вербально тоже приветствуется). Если женщина по каким-то причинам игнорирует этот пункт, то мужчина начинает пытаться получить свой "обязательный бонус", и любым способом (от прямых упреков и обид до обвинений и манипуляций) заставляет женщину это признать. Чем больше приходится мужчине и женщине контактировать, тем активнее из женщины "выбивается" это признание. Если мужчина понимает, что подобное отношение от той или иной женщины от получить не в силах, то он протестует, либо обвиняет лично_женщину/феминизм/эмансипацию или предпринимает что-то еще. В общем, всем своим поведением демонстрирует, что он недополучил чего-то, положенного по умолчанию.

Еще один момент эмоционального обслуживания выражается в заботе о мужчинах (иногда - в демонстративном прислуживании мужчинам). Именно "правильно воспитанная" женщина отправляется мыть чашки после коллективного обеда на работе, именно женщина будет заниматься мелкой уборкой в офисе за собой и за коллегами (даже при наличии штатного клинингового персонала). Именно женщина предложит принести на гендерно-нейтральный праздник собственноручно выпеченный торт, предложит мужчинам первым отведать ее стряпни и разложит им по тарелкам лучшие куски. В целом, это выглядит подобно демонстрации материнского инстинкта (которого, кстати, как утверждают, у человека как раз таки нет) взрослому дееспособному человеку, способному справиться с обслуживанием себя самостоятельно.

То же самое эмоциональное обслуживание достигает своего апогея в ожиданиях от женщины в семейной жизни. Там (опять таки по умолчанию) предполагается, что она будет ласковой (читай, неагрессивной), заботливой (обслуживающей), доброй (читай "безотказной" и вообще, по уровню предоставляемого сервиса должна сравняться с родной матерью. Традиционная конкуренция по части "варки борщей" между невесткой и свекровью лишний раз демонстрирует, насколько в сознание женщин внедрена идея обслуживание трудоспособного, здорового человека с количеством свободного времени, как правило, таким же, как и у женщины.

У животных такое поведение встречается лишь в брачный период, от женщин же оно требуется на протяжении всей жизни, вне зависимости от ее возраста, готовности/желания вступать в отношения, ориентации, наличия постоянного партнера. Впервые обоснование подобного поведения звучит приблизительно так: "Тебе жалко что-ли? Тебе же не в постель с ним ложиться предлагают, так пообщайся хотя бы по-человечки". Как правило, подобные "обоснования" эмоционального обслуживания юная девочка/девушка получает от близких лиц женского пола - от матери, сестер, а потом подобные высказывания слышит от подруг. Поскольку жалеть ресурс для мужчины - это что-то сродни нарушению общепринятых правил приличия, то эмоциональное обслуживание очень быстро укореняется в женском поведении и становиться "естественным".

В любом коллективе, особенно если женщины там в большинстве (а это у нас сплошь и рядом) внимание нескольких мужчин, вне зависимости от их внешности/социального статуса/прочих достоинств считается очень ценным и значимым, даже если мужчина находится на более низкой социальной ступеньке, нежели женщина. Если кто-то из женщин игнорирует имеющихся в коллективе мужчин своим вниманием, то есть отказывается их эмоционально обслуживать, то на такую женщину остальные товарки начинают смотреть с подозрением (и подозрение в мизандрии в преобладающе-женском коллективе часто воспринимается не как отказ конкурировать, а как маркер "с ней что-то не так".
Мужчины же, в свою очередь, эмоциональное обслуживание тоже воспринимают как само собой разумеющееся, и, встречаясь с отказом женщины это делать, демонстрируют весь спектр негативных реакций - от недоумения, протеста до возмущения и ярости. Разумеется, что продолжение взаимоотношений мужчина -отказывающаяся_эмоционально_обслуживать_женщина может быть самым разным, но достаточно часто именно мужчинами такое поведение женщин воспринимается как вызов общественно-приемлемым нормам.

Сейчас достаточно часто в деловых отношениях женщины, объективно оценивающие себя, не вступают с сослуживцами в отношения эмоционального обслуживания, чем вызывают у них бурю протестов и возмущений. Хотя, возвращаясь домой, чаще всего такая женщина начинает эмоционально обслуживать "своего главного мужчину". Многие женщины, особенно те, которые успешны и достигли неких социальных высот, словно оправдываясь за свое вторжение на "чужую" территорию, на всякий случай (чаще всего бессознательно, дабы подстраховать себя от возможной мужской агрессии и предупредить, что они безопасны), периодически пишут, скажем, в ЖЖ "Мужчины, я/мы вас так люблю/им!". И мужчины благожелательно не проявляют агрессию - раз уж женщины сами честно говорят, что любят их (причем, любят скопом и в массе), то и впрямь, такие женщины уже безопасны.

@темы: патриархат

---

О сопротивлении женщин во время насилия

Originally posted by sadcrixivan at О сопротивлении женщин во время насилия

"Люди удивляются, почему женщина не «сопротивлялась» во время изнасилования. Однако они не удивляются, когда женщина отказывается спорить. Они не удивляются, когда ее перебивают. Они не удивляются, когда она специально говорит более тихим и бесстрастным голосом. Они не удивляются, когда женщины подают явные сигналы, что им неинтересен разговор, или что им неприятна чужая физическая близость, но их желания игнорируют. Никого не удивляют повседневные социальные ситуации, в которых женщины ведут себя тихо, в которых их игнорируют, воспринимают как невидимок, потому что такие социальные ситуации считаются нормой. Они кажутся нормой женщинам, они кажутся нормой мужчинам, потому что мы все выросли в одной и той же культурной песочнице, пили одну и ту же микстуру.

И вдруг ни с того ни с сего, когда женщин насилуют, все эти естественные и невидимые виды социального поведения используются как доказательства того, что на самом деле женщину не насиловали. Потому что она не дралась, не кричала громко, не бежала, не лягалась, не ударила кулаком. Она впустила его в свою комнату, хотя было понятно, что он хочет. Она флиртовала с ним, она целовалась с ним. Спустя какое-то время она перестала говорить «нет».

Эти правила социального поведения, которые прививают женщинам, - это не просто масло для колес патриархата. Женщинам внушают, что подчинение этим правилам – это их защита, и что за нарушение этих правил их ждет наказание.

Это чертовски грубое пробуждение от иллюзий, когда женщину насилуют, и она следует правилам, которым ее учили следовать всю ее жизнь – она не отказывается разговаривать, не отказывается флиртовать, не уходит прочь, игнорируя его, не бьет, не кричит, не дерется, не повышает голоса, не отрицает, что ей понравилось целоваться – и оказывается, что теперь ее обвинят в изнасиловании. Она следовала правилам. Тем самым правилам, которые, предположительно, должны были защитить ее от изнасилования. Тем самым правилам, несоблюдение которых делает ее «законной мишенью» для вербального и физического насилия.

Предполагалось, что наказание полагается за нарушение этих правил, а не за их соблюдение. Потому что каждый раз, когда она говорила тихим голосом, отказывалась от собственных границ, не отстранялась, позволяла игнорировать собственные потребности, она получала положительное подкрепление общества. А теперь ей заявляют, что она все сделала неправильно, что это был исключительный случай, когда все надо было делать наоборот, и она должна была об этом знать, ага.

Если вы хоть раз наблюдали гендеризированное социальное поведение женщин, - видели, как женщина затравленно принимает неприятное ей внимание; как говорящую женщину перебивают; как женщина упорно отрицает, что ее расстроило публичное оскорбление; как женщину лапают из-за того, что на ней надето; как женщина отказывается спорить – и ничего не сказали и не сделали, то у вас нет никакого права задавать вопрос: «Почему она не сопротивлялась?»

Она не сопротивлялась, потому что вы сказали ей этого не делать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Вы сказали ей, что это нормально, необходимо и правильно."

@темы: патриархат, гендерное насилие

---

Мягкий абъюз

Оригинал взят у cat-gekata в Мягкий абъюз

Так уж устроена наша психика, что когда нам показывают что-то реально страшное (насилие, войны, убийства), мы на это бурно реагируем и что-то пытаемся предпринять. А когда демонстрируется что-то мягкое, невыразительное, малопонятное, то мы часто вначале не распознаем в этом реальной опасности. Да, есть некий дискомфорт, легкое раздражение, но терпимо же, а значит, на него можно не обращать внимания и не реагировать до лучших времен. Тут сразу вспоминается старая теория, что если бросить лягушку в кипящую воду, то она немедленно выпрыгнет, но, если посадить лягушку в холодную воду и начать медленно увеличивать температуру, то лягушка сварится.

Уж не знаю, действительно ли лягушка ведет себя именно так, а вот женщины - сплошь и рядом. Когда они видят, что мужчина явно агрессивен и деспотичен, склонен к демонстративным выплескам агрессии и насилию, то они предпочитают держаться на почтительном расстоянии. А когда потенциальный партнер демонстрирует ровно те же качества но в более мягкой форме, то женщина оценивает их не просто как безопасные, но и как желательные, подтверждающие маскулинность своего избранника. Вроде ей и очевидно, что он по сути агрессор и деспот, но не тиран же, да и такой мужественный и сильный при этом! И потом, после нескольких лет в браке с таким "мягким тираном" искренне удивляются, как же так могло произойти, что они мало-помалу "добровольно" утратили право голоса, право на личную жизнь и превратились в домашних затворниц, не видящих ничего кроме известных "трех К"?

"Неужели не могло быть по-другому?" - впоследствии искренне удивляются женщины, уже давно не смеющие возразить мужу-домашнему тирану, (в которого он постепенно мутировал на их глазах из "почти что" среднестатистического мужчины). Теоретически можно ответить, что да, могло бы, если бы вовремя было замечено, что партнер нарушает психологические границы жены, "прогибает" ее по каждому пустяковому поводу, заставляя ее соглашаться с собой сперва в мелочах, потом - в значимых вопросах, а потом и вовсе отказывая ей в праве иметь свое мнение. Но то - теоретически, а на практике отследить вот такие "покушения" на личностные границы со стороны мужчины женщина почти не может, ведь, согласно нашей аналогии, "лягушка уже сидит в теплой воде и не замечает, что температура повышается".

Логично спросить, почему вода "уже теплая"? Да потому, что во всех традициях воспитания женщину сразу, изначально учат не_противостоять мужчине, не видеть, что нарушаются границы ее личности, более того, приучают к мысли, что нарушение границ, если это делает мужчина - это НОРМАЛЬНО, это естественно, и по-другому быть не может, "бьет - значит любит", помните?

Для того, чтоб выработать такую толерантность к посягательствам на собственные границы, девочку воспитывают под девизом "ты же женщина, а значит, терпи!" (и дальше часто добавляется сакраментальное - "тебе еще рожать" ). Ну, что тут на это возразишь, особенно в свете перспективы "рожать"? Понятно, что на этом фоне незначительные неудобства представляются почти что нормой. Терпеть эмоциональную и физическую депривацию девочкам приходиться с самого начала социализации, начиная от отстранения от всех интересных, активных и деятельных игр ("тыжедевочка! А девочки не играют в войнушку/футбол/кто_дальше_запрыгнет_в_грязную_лужу/и т.д.. Девочки хорошо себя ведут, не бегают, не орут и не пачкаются и помогают маме!" ). Далее прибавляется неудобная обувь, одежда, стесняющая движения, и свод правил, как все это следует носить, чтоб "красиво" выглядеть. По ходу промываются мозги про то, что "мальчикам следует уступать и помогать", а заодно подчеркивается самоценность мальчиков в принципе (и "неполноценность" девочек, которым все равно "еще рожать", поэтому не стОит слишком сильно заморачиваться карьерой, гораздо важнее найти "хорошего" мужа ).

А потом наступает самое интересное. Девочка, которую всю жизнь морально готовили к поиску "хорошего мужа" вырастает убежденной, что ради "хорошего" действительно, стОит немного потерпеть. Она же ради этого, собственно, на свете белом живет, вся жизнь ради него планировалась, лишь бы "хороший" попался. Правда, критерии "хорошести" мужей воспитателями задаются очень неопределенными, в них чаще всего фигурирует финансовая стабильность, дополняясь по случаю "сексуальной привлекательностью", "силой", "умом", "надежностью" и подобными позитивными, но не определяющими личность мужчины деталями. По факту, "хорошим" может оказаться и инфантильный мужчина, и мизогин, и манипулятор, и деспот, и тиран-социопат, лишь бы глобальные ожидания "хорошести" совпали. А то, что наличие "финансовой стабильности" легко может сочетаться с любыми другими качествами, скажем, с силой, социопатией и сексуальной привлекательностью, не является ограничением в выборе партнера. Более того, та же социопатия в процессе воспитания никоим образом не маркируется как "нежелательное" или "плохое" качество, оно просто не рассматривается, соответственно, на выбор партнера во многих случаях почти не влияет.

Девочку заранее приучают к тому, что ради "крепкой семьи" ей придется "терпеть", "отказаться от эгоизма", "проявить лучшие женские качества", "научиться жить не только ради себя", а проще говоря, приготовить себя к мысли о том, что ей придется эмоционально обслуживать мужчину, хочет она того или нет. Ведь большинство мужчин, "заводя семью" рассчитывают именно на это, меньшее их не устраивает. То есть они искренне предполагают, что женщина дальше будет жить ради мужа (даже не ради детей), оставив собственную жизнь и свои интересы на втором плане. Причем интересы (да и вся личная жизнь женщины) объявляется малоценной ерундой, а интересы мужчины автоматически становятся глобальными приоритетами. В итоге женщина вынуждена по шажочку уступать, соглашаясь с этой позицией, но ведь она не слишком противоречит тому, что ею уже крепко-накрепко усвоено в детстве?

Именно такой подход и поощряется патриархальным обществом. Женщина не может иметь своих интересов - есть только интересы мужа (и семьи), они первостепенны, остальное - блажь, и ею она может заниматься только в свободное от обслуживания мужа (и семьи) время. Большинство женщин, благодаря "правильному" воспитанию, согласны с этим утверждением практически сразу. Дальше - больше, многие мужчины спустя некоторое время после начала отношений объявляют, что подруг у жены тоже быть не должно (помните про лягушку в кипятке? Уже отчетливо горячо, но она не реагирует, потому что не замечает разницы). Так вот, сперва мужа не устраивает одна подруга, потом другая, и так до тех пор, пока жена не окажется совершенно одна, без друзей и собственного круга общения. Дальше возможны вариации - кого-то не устраивает работа жены, и муж начинает вмешиваться в эту сферу, пока жена не превратится в домохозяйку Если женщина не работает, то все равно должна разделять его интересы, жить ими, в идеале - жить его жизнью. Дальше претензии продолжают расти, как, впрочем, и ограничения, предъявляемые женщине. Да, это уже обычные созависимые отношения, плавно перетекающие в абъюз. И женщина переходит эту грань незаметно для себя, именно потому, что ее с детства готовили к чему-то подобному, и у нее полностью атрофирован иммунитет к нарушению своих личностных границ.
Иногда происходит что-то выходящее из представления о "норме" каждой конкретной женщины, и она может очнуться, поняв, что происходящее грозит полностью уничтожить ее личность. Но куда чаще процесс постепенного погружения в абъюз проходит незаметно, и давление на женщину будет нарастать, постепенно превращаясь в бытовое насилие, либо женщина однажды обнаруживает себя брошенной (потому что ресурса у нее почти не осталось, взять с нее больше нечего и такая жизнь и такая жена абъюзеру попросту становится неинтересна).

@темы: патриархат, гендерное насилие

---

Любовь и социальная субординация женщин (1), начало

Оригинал взят у в Любовь и социальная субординация женщин (1), начало

Этот текст я написала некоторое время назад и он висел под замком в сообществе. Это своего рода продолжение деконструкции мифа о добытчике-защитнике, цельный текст которой пока не складывается, потому что - благодаря драгоценному общению с единомышленницами - постоянно возникают новые моменты, ньюансы, целые направления мысли.

Любовь как концепция, социализирующая практика и как организатор опыта межполовых отношений представляет собой неотъемлемую часть социальной системы подчинения женщин. Анализ и деконструкция любви необходимы для выявления механизмов установления и осуществления этого подчинения, а в более общем плане – для анализа функционирования всей гендерной системы, равно как и для формулировки предложений по её трансформации.

“Love is the opium of the women, as the religion of the masses.
While we loved, men ruled”
Kate Millet

Мой (и наш, радикально-феминистский) основной тезис относительно «любви» заключается в том, что «романтическая» любовь (половая любовь, любовь-страсть), как социализирующая практика и как организатор опыта межполовых отношений, представляет собой если не основу, то один из наиболее важных элементов в системе социальной субординации женщин.

Когда большинство из внешних ограничений, которое традиционное общество накладывает на женщину, оказывается снятыми (пусть даже формально), – когда женщины завоёвывают и отстаивают право на оплачиваемый труд, возможность свободно распоряжаться личными средствами, возможность контролировать свою репродуктивную способность, конституционно закрепляют своё равенство и равноправие и проч., - мы словно раскапываем под толстым слоем упразднённых внешних запретов некоторые вещи, вид и значение которых очень пугает и смущает нас. Практически всегда приводит в отчаяние. Иногда даёт свободу, - тем, кто осмеливается её взять.

Речь идёт о том моменте, когда «отступать некуда», и перед нами встаёт необходимость проанализировать и деконструировать «романтическую любовь», «любовную страсть», «половую любовь» (далее, для краткости, я буду употреблять слово «любовь».

Любовь можно определить на базе четырёх элементов [William Jankowiak]:
1) идеализация другого
2) эротизация другого
3) желание интимности
4) ожидание, надежда на продолжение связи в будущем.

В западной культуре именно эти четыре элемента считаются специфическими для любви. Оговорка о «западной культуре», которой пользуются исследователи для того, чтобы не быть обвинёнными в этноцентризме, довольно вызывающе контрастирует с универсальностью содержаний устной и письменной традиций о любви, с повсеместной стереотипированной репрезентацией половой любви, как высшей формы отношений между женщинами и мужчинами (любовь по умолчанию представляется гетеросексуальной в коллективном сознании), как чего-то аутентично человеческого, стоящего в стороне от каких бы то ни было различий и иерархий, политических и экономических интересов. Я полагаю, что западная культура отличается от остальных только тем, что последние несколько столетий она наиболее интенсивно работала над любовью в контексте новой концептуализации субъекта и субъективности, в контексте новой формулировки неравенства женщин и мужчин. Современный индивид в западной культуре формулируется в терминах любви, привязанности, связи и принадлежности. Любовь также имеет первостепенное значение в современной демаркации сфер общественного и личного, в определении брака: благодаря любви «семья» превратилась в некоторое пространство, насыщенное чувством, чувственностью, а сексуальность «одомашнилась». Укрепление «любовной семьи» - гетеросексуальной пары, сконцентрированной на самой себе – постепенно разрушило остальные социальные связи. Всё это – в контексте обязательной и компульсивной гетеросексуальности, столь характерной для патриархатных обществ.

В конце 20 века появились работы [Anne G. Jonasdottir, Wendy Langford, Silvia Federici], обращавшие внимание на то, что существует тесная связь между любовью как организационным принципом в отношениях полов и организацией социальной субординации женщин, - следовательно, необходимо выявить и проанализировать эту связь.

Интересно, как организуется сопротивление такому анализу. Женщины выступают с тезисом о том, что анализировать любовь – значит признать собственную несостоятельность в «личной» жизни, лишиться мечты и обречь себя на «безликое» и безрадостное существование. Мужчины отрицают саму возможность определения и анализа любви, возможность сделать любовь предметом исследований, в отличии от, например, власти.

В рамках исследования «Любовь, здоровье и неравенство: гендерные идентичности и практики у женщин» было решено задействовать два диаметрально противоположных коллектива женщин: участниц психо-терапевтической группы и женщин, причисляющих самих себя к феминисткам. В первом случае применялись теорико-методологические средства социальной психологии, во втором случае – теорико-методологические средства социальной антропологии. В том, что касается психологического аспекта исследования, рабочая гипотеза состояла в том, что субъективность женщин как таковых определяет семейная группа и отношения со значимыми фигурами; и что в организации социальной субординации женщин решающее значение имеют любовные отношения и отношения привязанности – особенно, отношения с половым партнёром. В социально-антропологическом аспекте ставилась задача показать, как определённые социальные и политические практики формируют у женщин критическое отношение к собственной вовлечённости в культурную практику любви как системы принуждения и подчинения, вызывают сопротивление этой системе.

Субъективность, плохое самочувствие женщин и любовь: ревизия с позиций феминизма

Мы живём в обществе с такой социальной организацией, которая предусматривает для мужчин и женщин неравное, различное и иерархично организованное положение. Это решительным образом влияет на формирование субъективности большинства женщин. Здесь под «субъективностью» понимается [Almudena Hernando] «особый вид интериоризации и воспроизведения комплекса ценностей и форм поведения, с помощью которых мы сами способствуем укреплению нашего подчинённого положения в отношении мужчин». Оказывается крайне насущным не только анализ внешних условий неравенства, но и этих внутренних механизмов укрепления господства мужчин и подчинённого положения женщин. С помощью феминистского подхода в психологии и психоанализе, сформировавшемся вокруг так называемых «Исследований Субъективности», мы смогли выдвинуть гипотезы, объясняющие, каким образом мужские фигуры приобретают такое диспропорциональное значение в построении женской идентичности.

Во-первых, патологическая гендерная социализация, буквально «фабрикующая индивидуальность». Речь идёт об иерархичной социализации, дифференциально усиливающей определённые психологические черты: «психология доминирования» для мужчин vs «психология слабости и поражения» для женщин. В процессе постоянного сравнивания формируется «перманентное гендерное неравенство», которое для женщин, как подчинённых, включает в себя обязанность, необходимость и основную задачу «знать характеристики и потребности вышестоящих».

В процессе гендерной социализации как девочки, так и мальчики подвергаются различным депривациям и цензуре в отношении определенных желаний и потребностей, одни из которых подавляются, в то время как другие усиливаются повторением и тренировкой. Это приводит к гипертрофии определённых психологических характеристик, отчётливо ориентированных на антитезу, диморфизм и соответствующих двум господствующим гендерным моделям. Что касается девочек-женщин, то их психика оказывается гипертрофированно ориентированной на принятие, адаптацию к мальчикам-мужчинам и на их всестороннюю поддержку, выражающуюся прежде всего в удовлетворении их требований, сформулированных как потребности.

Во-вторых, эта иерархично дифференцированная социализация приобретает особенное значение в период полового созревания [Emilce Dio Bleichmar], когда формирование собственного желания у девочек подчинено и происходит под влиянием взрослого мужского взгляда:

Обычным для большинства женщин оказывается опыт открытия для самих себя того, что их тело обладает силой сексуальной привлекательности – и это открытие происходит в детстве или в подростковом возрасте непосредственно под взглядом взрослого мужчины. Это особенный взгляд, наполненный сексуальным содержанием, по-разному интерпретируемым - в соответствии с имеющимся опытом - взрослым мужчиной и маленькой девочкой. Это взгляд, который имплантирует в детскую психику содержание, идею, знание, от которого девочка на имеет возможности избавиться: её тело, даже если оно одето, способно спровоцировать раздевающий её взгляд.

Опыт, переживаемый девочкой, учит её, что сексуальный стимул происходит извне, а не возникает изнутри, будет определяющим в конструировании такого способа «быть женщиной», который подразумевает принятие и интериоризацию идеи о том, что женщина – это то, что вызывает в других сексуальное желание.

Сам факт того, что «женственность» конструирует в нас такую идентичность, которая существует только через зрительное восприятие другого, автоматически помещает нас в состояние постоянного телесного страха и отчуждения. Тогда подавление сексуального желания и трансформация страха сексуального насилия в идеализацию «любви» становятся гарантией и спасательным кругом для гендерного нарциссизма (каким-то образом надо себя уверить, что «психология слабости и поражения» не опасна и не унизительна) и для поддержания чувства телесной целостности.

Гендерная социализация делает женщин слабыми, настроенными на поражение и неспособными к самозащите; ранняя сексуализация, имплантация взрослых гетеросексуальных содержаний в детскую психику приводит к хроническому переживанию страха и отчуждения от собственного тела. Постоянно ориентированная вовне психика женщины становится чрезвычайно лабильной, ориентированной на адаптацию и истощается в постоянной тревожности: любой конфликт поэтому переживается крайне болезненно, и постоянно изыскиваются средства для избегания потенциально конфликтных ситуаций.

Третьим элементом, играющим решающую роль в субъективном воспроизведении женщинами собственного подчинённого положения по отношению к мужчинам, является провозглашаемая обществом особая способность женщин в сфере чувств, автоматически делающая её незаменимой в деле жизнеобеспечения и эмоциональной поддержки мужчин. Сфера чувств – это якобы та особая область, где забитое отчуждённое существо – женщина – обладает волшебной властью, неограниченными возможностями самореализации.

Эти три фактора («психология поражения», отчуждение от собственного тела и самоограничение «сферой чувств»), которые формируют субъективность женщин, создают и особую систему ценностей, в которой «материнский заботливый идеал» является основанием «женственности». Отсюда возникает субъективное стремление к установлению особых отношений, характеризуемых как «угодливая принадлежность» [Jane Baker Miller]. «Угодливая» в том смысле, что интерес женщины не вращается вокруг её собственных потребностей, нужд, интересов и эмоций, а вокруг процесса угадывания и удовлетворения потребностей и нужд взрослого вышестоящего другого, адаптации к его интересам и особенностям его эмоциональности. Женщина считает, что, удовлетворяя потребности другого и приноравливая себя к его интересам, она гаратирует себе его любовь («осуществляет власть в сфере чувств», как уверяет её общество): если мы помним, что «женская идентичность», «женственность» существует только в зрительном восприятии и (сексуализованном) желании вышестоящего другого, то мы можем без труда понять, что отказ в любви равносилен для женщины отказу в существовании. Такая форма субъективности называется «я-в-отношениях»: пока «отношения» есть, «я» существует; прекращение отношений грозит женщине деперсонализацией.

Основной особенностью является то, что существование (экзистенция) женщины возникает и поддерживается в контексте связи и принадлежности другим. Чувство женской идентичности организуется вокруг способности устанавливать и поддерживать отношения, принадлежать определённому кругу людей. Большинство женщин развивает в себе настоящую потребность верить в то, что где-то есть сильный мужчина, к которому они могли бы обратиться за помощью и поддержкой, через связь с которым они могли бы обрести уверенность и чувство защищённости в мире.

Исследуя психическую организацию для женского «я-в-отношениях» мы приходим к выводу, что необходимость «быть-в-отношениях» представляет собой «Идеальное Я», сформированное в ранних отношениях с матерью на основе «матричных установок» гендерной социализации:

- «девочки не дерутся» (не проявляют агрессию)
- «если ты не будешь угождать, тебя не будут любить
- «быть хорошей значит находиться в распоряжении» (у вышестоящего другого)
- «быть хорошей (настоящей) женщиной значит уметь заботиться, беречь и обеспечивать» (отношения, собственный приятный и опрятный внешний вид, вещи, других людей)
- «давать приоритет собственным интересам значит быть эгоисткой»
- «быть женщиной значит уметь прощать»

«Идеальное Я» (Супер-Эго), как известно, выполняет роль внутреннего морального цензора, чьё «осуждение» и «наказание» воспринимается нами как «невыносимые». В качестве «невыносимого наказания» для девочек с самого раннего возраста назначается «потеря любви значимого другого». Это «невыносимое наказание» назначается тогда, когда девочка-женщина не выполняет мандата «взять на себя ответственность за жизнь других». И наоборот, удовлетворительное, одобряемое извне и соответствующее общественным канонам выполнение этого мандата становится для девочки-женщины источником нарциссического удовлетворения, а это в свою очередь ведёт к тому, что девочкам-женщинам становится трудно или невозможно различать между собственными желаниями и потребностями и гендерным категорическим императивом «взять на себя ответственность за жизнь других».

Единственным способом нарциссического удовлетворения для женщин становится, таким образом, одобрение другого. Именно при таких условиях и возникает подчинение [Benjamin]. Желание получить одобрение «могущественного», вышестоящего другого становится опасным для самой субъективности женщины:

Когда мы говорим об угнетении, необходимо помнить, что над нами властвуют, не отрицая наши желания, а формируя их, превращая их в добровольных слуг, в рабов и представителей «другого» внутри нас.
Такие имплантированные, сформированные извне желания приведут женщину к симбиотическим отношениям, в которых другому будет принадлежать власть регулировать уровень тревожности и страха женщины (угроза потери любви через критику и обесценивание), и которые неизменно будут означать отказ женщины от развития собственной личности и постепенную деградацию.

Анализ работы терапевтических групп: новые гипотезы для понимания отношений любви

Семья/семейная группа представляет собой первый институт, позволяющий наблюдать действие господствующих в обществе идеологий. На примере семейной группы мы можем изучать способ связи и взаимодействия одного индивида с другим и с группой. Любая индивидуальная ситуация конфликта или противоречия должна изучаться в том социальном контексте, в котором данная ситуация возникает и развивается. Различные «отчуждающие» формы взаимодействия индивида и группы ведут к страданию и увеличивают риск душевных заболеваний у индивида: в этом смысле болезнь, расстройство оказывается индикатором проблемы, но не индивидуальной, а группальной [Pichon-Rivière].

Социальное неравенство женщин и мужчин в контексте семейной группы будет иметь следствием формирование «связи через подчинение»: эта связь характеризуется тем, что девочка-женщина помещается внутри группы в положение «нужды и необходимости». Такое положение строится на неверном понимании важности любви другого в построении идентичности девочки и на страхе перед развитием и проявлением собственной личности, так как такое проявление существенно повышало бы риск «потери любви». Через наблюдение за происходящим между отцом и матерью девочка учится тому, что женщина, организующая свою жизнь в соответствии с собственными осознанными и признанными желаниями, рискует потерять «любовь» мужчины и практически всегда теряет её. Потеряв любовь мужчины, женщина маркируется семейной группой и обществом как «плохая», «несчастная» и как «не-женщина».

Фантазия о любви мужчины как о высшей ценности, которую можно как заслужить, так и потерять, постепенно организует жизнь девочки-женщины вокруг цели достижения и поддержания этой любви. Таким образом, девочка-женщина становится «перманентно нуждающимся субъектом»: она нуждается во внешнем одобрении-любви и его видимых, осязаемых проявлениях, чтобы подтвердить свой статус «женщины», получить нарциссическое удовлетворение и избежать «невыносимого наказания» со стороны её «Идеального Я».

В рамках терапевтических групп была проведена попытка выяснить, через какие внутрипсихические механизмы идея сверх-важности «сферы чувств», и конкретно сверх-важности любви-одобрения сексуального партнёра, превращалась в центр жизни многих женщин. Участницами терапевтических групп были женщины, у которых были диагностированы депрессия, обсессивно-компульсивные расстройства и расстройства тревожности и фобии, и которые не получали ранее терапевтической помощи. Все участницы терапевтических групп были замужем или «в отношениях».

Одним из центральных моментов в работе терапевтических групп стало оказание помощи участницам группы в осознании того, как возникает чувство вины и страх стать «плохими женщинами», когда в процессе взаимоотношений с группой и с терапевтом появлялись «запрещённые», табуированные эмоции, чувства, переживания. Присутствие зависти, гнева, желание быть центром внимания в группе, желание власти и влияния в группе, желание самоутверждения и стремление принимать решения выливались в моменты максимального напряжения в группе, когда женщины испытывали страх, что подобные проявления могли привести к отвержению их группой, к тому, что они «останутся одни» и будут чувствовать, что «их никто не любит». Женщины также переживали противоречия между улучшением самочувствия и осуждением и критикой со стороны сексуальных партнёров: «Муж говорит, что с тех пор, как я стала посещать группу, я стала гораздо хуже... а я, наоборот, с тех пор как перестала столько молчать и терпеть, чувствую себя гораздо лучше».

Как только женщинам удавалось признать за собой «запрещённые» переживания, появлялась возможность по-настоящему работать с историей отношений в родительской семейной группе и с тем, каким образом участницы группы учились «быть женщинами». Постоянно возникала фигура матери, центрированная на муже и зависящая от него, которая не хотела, чтобы дочь была такой же зависимой; или фигура матери, воспринимаемая как бесполезная, некомпетентная, плохая, зависимая от собственной матери и находящаяся в отношениях абьюза с мужчиной. Все участницы группы выражали чувство того, что были «нелюбимы» родителями, так как отец и мать были слишком заняты собственными разногласиями. Особенно сильно переживается осознание того, что мать предпочитала нелюбовь мужчины отношениям с дочерью:

«наша мама развелась с отцом и ушла к другому, а нас отправили жить к теткам»
«моя мама была постоянно не в духе из-за того, что у неё не ладились отношения с отцом».

Наряду с этим опытом в родительской семейной группе, где фигура мужчины наделялась сверх-ценностью, у многих участниц был опыт детского сексуального абьюза разной степени тяжести, который переживался как противоречие, неспособность дать однозначную оценку происходившему. В воспоминаниях женщин присутствуют взрослые мужчины, сексуальное внимание со стороны которых расценивается как положительный знак и одновременно как результат провокации, «нехорошего или неправильного поведения» со стороны маленьких девочек. Подростковый опыт «отношений» со сверстниками-мальчиками также часто свидетельствует об абьюзе:

«Я была очень болтлива, и мой парень часто пинал меня, чтобы я замолчала»
«Я постоянно врала, чтобы он был доволен мной».

Сочетание хронической эмоциональной депривации («нелюбовь/невнимание матери» или «недостаточная любовь» в детстве и одновременное наблюдение того, как наиболее значимые переживания взрослых женщин концентрируются на другом типе отношений - не с ребёнком и не с другими членами семейной группы, а со взрослым мужчиной, - формирует у девочек-женщин устойчивую идею о половой любви как о центральном элементе в собственной жизни: «Единственное, что я хотела, - это чтобы какой-нибудь мужчина полюбил меня...» Проблемы в любовных отношениях с мужчинами также выдвигаются женщинами и как основная причина «несчастливой, неудавшейся жизни». «Удавшейся», по контрасту, считалась бы такая жизнь, в которой любовные отношения с мужчиной избавили бы от фрустрации, вынесенной женщиной из родительской семейной группы. Идеализация любовных отношений с мужчиной у женщин идёт в паре с обесцениванием собственной способности управлять своими эмоциями и чувствами, и особенно в том, что касается конфликтов, рационализаций и переживаний, связанных с сексуальностью:

«Мужчина-то тебя будет держать на коротком поводке...»
«Если бы я не вышла замуж, то не знаю, со сколькими бы я переспала...»
«Я бы сегодня была бы с одним, а завтра с другим.., однажды я с тремя сразу переспала»

Таким образом происходит сцепление между социальными установками на мужскую гегемонию и установками родительской семейной группы, организованной вокруг фигуры мужчины: формируется ложное представление о том, что с помощью любви мужчины женщина может перестать быть «нуждающимся субъектом»:

«Мы думаем, что наша жизнь полна тогда, когда мужчина наполняет её»
«То, что он любил меня, хотя я была «недевочкой», мне казалось лотерейным выигрышем».

Потребность быть любимой, тоскливая тревога от ощущения себя нелюбимой, и трудность признаться себе в том, что её не любят присутствовали у участниц терапевтических групп на протяжении всей жизни, и во всех значимых отношениях они выбирали стратегию подчинения, как способ «гарантировать» себе любовь другого. Именно потребность быть любимой не только не осознается женщинами до участия в терапевтических группах, но и активно отрицается ими с помощью различных психологических защит. В некоторых группах центральным событием стало именно открытие женщинами этой потребности в самих себе и той нарциссической раны, которую наносит подсознательное понимание, что эта потребность не была и не будет удовлетворена.

Чтобы заработать любовь другого, женщины использовали различные виды стратегии подчинения (которые в большинство случаев доводили их до полного истощения): старались стать незаменимыми, шли «на уступки», то есть на отказ от части своей личности, которая по тем или иным причинам не устраивала значимого мужчину. Такие стратегии «покупки любви» ни разу не привели к успеху: женщины чувствовали, что наложенная на них и интериоризованная задача «быть любимой» не имела положительного решения. Складывается впечатление, что эти женщины были подвержены навязчивой идее о том, что любовь может дать им место в мире, и что, не получив эту любовь в родительской семейной группе, они должны были во что бы то ни стало заработать её в отношениях с мужчиной.

На примере терапевтических групп можно было отчётливо проследить, что женщины мыслят любовные отношения с мужчиной не как таковые, не как отношения, которые в реальности что-то дают им, или в которых реализуется взаимность, а как «вечное обещание», что «когда-нибудь тебе что-то дадут». Такой подход позволяет избежать анализа депрессивной ситуации «отсутствия любви». С другой стороны, быть зависимой, подсесть на надежду получить в будущем любовь затрудняет процесс осмысления самой себя в отношениях, как своего одиночества, так и своего потенциала:

Женщине необходимо построить саму себя как субъекта, что неизбежно ставит под вопрос место мужчины в её психизме. Вековая оккупация женского психизма неизбежно ставит перед женщиной задачу выселения чужого. Мужчина должен перестать представляться ей как гарант её собственного чувства идентичности, добытчик средств к её существованию, руководитель её отношений с миром и легитиматор её желаний. Все эти места должны быть заняты самой женщиной [Nora Levinton].

В процессе построения «неотчуждающего типа отношений» между женщинами-участницами терапевтических групп сами женщины начинают чувствовать, как ощущение личной автономии на основе бескорыстной поддержки, оказываемой группой, возрастает. Они начинают сами анализировать собственные установки, сформированные (или нет) под влиянием гендерных императивов; отдают себе отчёт, как ощущения гратификации и удовлетворения не обязательно связаны со сферой отношений с мужчиной. Страх начинает осознаваться как средство внутреннего контроля: «Сейчас я понимаю, что раньше я не осмеливалась говорить, что думаю, потому что боялась, что меня не будут любить».

Постепенно женщины учатся различать между своим мнением и вычислением, просчитыванием вероятности того, будут ли её любить или нет. Сфера чувств перестаёт казаться такой важной, как раньше, женщины начинают испытывать интерес к окружающим, к событиям внешнего мира, не связанным с её «историей любви», искать новые возможности индивидуации. Такие простые действия, как путешествие в одиночку в другой город или ежедневные одиночные прогулки пешком становятся для женщин чуть ли не трансцендентным опытом: они делали, что хотели, они были одни, и мир не упал им на голову.

@темы: феминизм, патриархат, деконструкция мифов, гендерное насилие

---

Любовь и социальная субординация женщин (1), окончание

Оригинал взят у в Любовь и социальная субординация женщин (1), окончание

Исследования с участием женщин-феминисток: традиция и разрыв

Женщины-феминистки, социализованные в культуре, которая ставит межполовую любовь в центр индивидуации и индивидуальности, так же как и все остальные  подвержены влиянию мифа об определяющей роли любви мужчины в жизни и становлении личности женщины: отсутствие полового партнёра-мужчины, как правило, переживается и мыслится как нужда, депривация, неполноценность. Идея любви-прибежища, любви-места в мире, любви-идеального Я, любви-человеческого естества, любви-иррациональной неконтролируемой силы также распространена среди женщин-феминисток.

Однако, женщины-феминистки отдают себе отчёт в том, что становление мужской и женской идентичности в процессе гендерной социализации обусловливают в дальнейшем для женщин «попадание в ловушку отношений». Любовные отношения с мужчинами видятся как неравноправные, неудовлетворительные для женщин; хотя мужчины характеризуются как «эмоционально неграмотные», именно женщины мыслятся как «зависимые». Постоянно упоминаемое в интервью «несправедливое распределение домашних обязанностей» стало само по себе символом проблемы неравенства в любовных гетеросексуальных отношениях. Более молодые женщины выражают опасения и тревогу по поводу самой возможности равноправных гетеросексуальных отношений.

Отличительной чертой женщин-феминисток является активная политическая позиция, участие в общественных движениях, стремление к «повторной социализации»: осознанию и пересмотру установок, паттернов поведения, вынесенных из родительской семейной группы. В целом для коллектива женщин-феминисток характерно критическое отношение как к отношениям любви, так и к формам совместного проживания людей – особенно критика обязательной / нормативной гетеросексуальности, брака и семьи. Хотя женщины-феминистки выражали сомнения в возможности равноправных гетеросексуальных отношений, одновременно они пытались найти «примеры из жизни» таких отношений, где наряду с «традиционными признаками любви» присутствовали бы личная свобода, возможность для самореализации и равноправие в принятии совместных решений.

Ни одна из опрошенных женщин-феминисток не помещает половую любовь в центр собственного существования, и все они ищут «альтернативы» нормативной гетеросексуальной паре как жизненному проекту. Они не хотят «ставить всё на одну карту» и в этом они опираются на матерей и/или других старших женщин, близких друзей. Выяснилось, что любовь, наряду с чем-то определяющим в жизни женщин, видится как возможность приобретения опыта, предмет для осмысления и рефлексии о самих себе.

Для женщин-феминисток также характерно выдвижение предложений социальных перемен на основании экономической автономии для всех женщин. По их мнению, необходимо создать новую «культуру любви», искать альтернативные схемы для организации индивидуальной и совместной жизни людей, другие модели семьи и связей между людьми в обществе, основанных или нет на кровном родстве. По крайней мере в теории должны быть – по мнению женщин-феминисток - критически проанализированы установки на моногамию и обязательную гетеросексуальность. Женщины-феминистки предпочитают опираться на женские социальные сети поддержки (родственницы, подруги, единомышленницы) в своём противостоянии гендерным императивам. Другие женщины (не мужчина) понимаются как когнитивный и аффективный референт, как эмоциональная и материальная опора, а мышление в терминах женской группальности носит политический характер. Все опрошенные женщины-феминистки называли в качестве наиболее важного вида человеческих взаимоотношений дружбу, опрокидывая тем самым традиционную иерархию.

В отличие от женщин из терапевтических групп, опрошенные женщины-феминистки отказываются некритически принимать гендерные установки, в которых были воспитаны и которые оказываются интериоризованными феминистками так же, как и не-феминистками. Однако, два взаимоисключающие утверждения о любви, присутствующие у женщин-феминисток:  1)  любовь как маркер «истинно человеческого» и 2) любовь как источник социального подчинения женщин, - формируют своего рода непреодолимое препятствие, когда речь заходит о конкретных мерах и способах преодоления подчинённого положения женщин в обществе. Это также заставляет женщин-феминисток проблематизировать и переживать как конфликт собственные любовные отношения с мужчинами.

Деконструкция любви, поиск новых определений, которые ставили бы под вопрос как натурализацию, так и идеализацию половой любви – это путь, который выбирают женщины-феминистки для преодоления этого противоречия. Деконструкция, анализ и критика любви идёт по двум направлениям: 1) любовь как  основа патриархатной экономики (экономический и социологический аспект любви)  2) отношения любви как основа для осуществления принуждения женщин к определённому способу существования (антропологический аспект любви). Оба вектора деконструкции оказываются тесно связанными между собой и оба ведут в одном и том же направлении.

Написано на основе текстов исследования «Amor, salud y desigualdad: identidades de género y prácticas de mujeres» («Любовь, здоровье и неравенство: гендерные идентичности и практики у женщин», проведенного с 2004 по 2007 гг. Авторки заключительных текстов:  Марилус Эстэбан и Анна Тавора. Публикации в материалах 11 Конгресса Антропологии 2008, Сан-Себастьян  «Feminismos en la Antropología» («Феминизм в Антропологии» и «Anuario de Psicología»  («Ежегодник Психологии»  Автономного Университета Барселоны за 2008 год.

В заключении хочу наметить дальнейшее направление деконструкции с помощью нескольких наиболее значимых цитат:

«И сегодня мы не обращаемся к отношениям между мужчиной и женщиной, чтобы понять процессы,
происходящие в обществе, хотя скорее всего именно в этих отношениях  находится то,
что лежит наиболее глубоко, в самом сердце общества. 
Если власть – это всё, что может быть,
возможно, что именно в отношениях между мужчиной и женщиной мы найдём её в чистом виде»
[Virginia Held “Marx, Sex, and the Transformation of Society”, 1979]

«Любовь, возможно в гораздо большей степени, чем материнство,
является источником угнетения женщин»
[Shulamith Firestone “The Dialectic of Sex. The Case for Feminist Revolution”, 1971]

"Всё это "обожествление женщин" - это обычное вранье; женщин называют музами,
а занимаются они мытьём туалетов и заправлением постелей". 
[Леонора Каррингтон]

Для  того, чтобы государство могло функционировать так, как оно функционирует,
необходимо чтобы между мужчиной и женщиной и/или между взрослым и ребенком существовали
совершенно специфические отношения господства и подчинения,
со своей собственной организацией и относительной автономией.
[Мишель Фуко, Дебаты с Ноамом Хомски, 1971]

@темы: феминизм, патриархат, деконструкция мифов, гендерное насилие