Оригинал взят у accion_positiva в Основа психизма женщин: хроническая идентификация с агрессором - 2
Начало статьи
Таким образом, диссоциация участвует, вместе с идентификацией с агрессором, в решении задачи адаптации к ситуации травмы: идентификация с агрессором информирует нас о том, какие из наших чувств опасны в данной ситуации, а диссоциация удаляет эти чувства из сознания, а также заменяет эти опасные чувства на необходимые для выживания в конкретной ситуации. Например, ребёнок может диссоциировать своё чувство страха не только в том смысле, что он не будет его показывать, но и в том, что они не будет его испытывать, потому что он знает, посредством своей идентификации с мышлением агрессора, что если страх будет заметен, то это спровоцирует ещё более жестокое нападение со стороны абьюзера. Диссоциировать (а значит, не показывать) страх может помочь нам остановить агрессора: тот может испугаться внешнего бесстрашия жертвы или потерять садистический интерес к ней, видя, что его угрозы не дают желаемой реакции страха. Таким образом, диссоциация оказывается способом, с помощью которого нам удаётся, пусть косвенно и ограниченно, но влиять на угрожающую нам ситуацию: мы чувствуем то, что должны чувствовать, чтобы убедительно сыграть ту роль, которая одна только и может спасти нас.
Клинический пример: Джо (Joe) в детстве постоянно подвергался жестокому абьюзу со стороны отца, который хотел сделать из него “настоящего мужчину” и систематически мучил его с целью научить не показывать страх или уязвимость. Однажды, когда Джо было десять лет, отец заставил его присутствовать при экзекуции собаки мальчика: делая вид, что он собирается перерезать ножом животному горло, отец заставлял сына смотреть. Только когда Джо перестал плакать и пытаться убежать, приняв вид бесчувственного и бесстрашного мужчины, отец отменил убийство пса.
Теперь, во взрослом возрасте, когда кто-то ведёт себя агрессивно (как в случае активной, так и в случае невидимой, пассивной агрессии), обычная для Джо тревожность исчезает. Он начинает чувствовать себя не просто сильным, а неуязвимым. Он начинает чувствовать гнев, которому позволяет расти до тех пор, пока может быть уверенным в своей способности контролировать его; Джо никогда не теряет самообладания; потерять самообладание означало бы для него сдачу позиций в его нескончаемом соревновании с другими за чувство превосходства над ними. Джо не чувствует страха, он не способен почувствовать страх. Диссоциация страха позволяет Джо выглядеть именно так, как он считает (сознательно), что должен выглядеть: разгневанным и бесстрашным. Такое поведение по-настоящему устрашает окружающих. Вместе с его глубокой диссоциацией страха, его развитая привычка к идентификации с агрессором - постоянное настороженное считывание чувств и намерений других людей - поставляет Джо точную информацию о том, как правильно дозировать запугивание других таким образом, чтобы его угрожающее поведение не представлялось намеренным.
читать дальше
Окончание статьи
Таким образом, диссоциация участвует, вместе с идентификацией с агрессором, в решении задачи адаптации к ситуации травмы: идентификация с агрессором информирует нас о том, какие из наших чувств опасны в данной ситуации, а диссоциация удаляет эти чувства из сознания, а также заменяет эти опасные чувства на необходимые для выживания в конкретной ситуации. Например, ребёнок может диссоциировать своё чувство страха не только в том смысле, что он не будет его показывать, но и в том, что они не будет его испытывать, потому что он знает, посредством своей идентификации с мышлением агрессора, что если страх будет заметен, то это спровоцирует ещё более жестокое нападение со стороны абьюзера. Диссоциировать (а значит, не показывать) страх может помочь нам остановить агрессора: тот может испугаться внешнего бесстрашия жертвы или потерять садистический интерес к ней, видя, что его угрозы не дают желаемой реакции страха. Таким образом, диссоциация оказывается способом, с помощью которого нам удаётся, пусть косвенно и ограниченно, но влиять на угрожающую нам ситуацию: мы чувствуем то, что должны чувствовать, чтобы убедительно сыграть ту роль, которая одна только и может спасти нас.
Клинический пример: Джо (Joe) в детстве постоянно подвергался жестокому абьюзу со стороны отца, который хотел сделать из него “настоящего мужчину” и систематически мучил его с целью научить не показывать страх или уязвимость. Однажды, когда Джо было десять лет, отец заставил его присутствовать при экзекуции собаки мальчика: делая вид, что он собирается перерезать ножом животному горло, отец заставлял сына смотреть. Только когда Джо перестал плакать и пытаться убежать, приняв вид бесчувственного и бесстрашного мужчины, отец отменил убийство пса.
Теперь, во взрослом возрасте, когда кто-то ведёт себя агрессивно (как в случае активной, так и в случае невидимой, пассивной агрессии), обычная для Джо тревожность исчезает. Он начинает чувствовать себя не просто сильным, а неуязвимым. Он начинает чувствовать гнев, которому позволяет расти до тех пор, пока может быть уверенным в своей способности контролировать его; Джо никогда не теряет самообладания; потерять самообладание означало бы для него сдачу позиций в его нескончаемом соревновании с другими за чувство превосходства над ними. Джо не чувствует страха, он не способен почувствовать страх. Диссоциация страха позволяет Джо выглядеть именно так, как он считает (сознательно), что должен выглядеть: разгневанным и бесстрашным. Такое поведение по-настоящему устрашает окружающих. Вместе с его глубокой диссоциацией страха, его развитая привычка к идентификации с агрессором - постоянное настороженное считывание чувств и намерений других людей - поставляет Джо точную информацию о том, как правильно дозировать запугивание других таким образом, чтобы его угрожающее поведение не представлялось намеренным.
читать дальше
; в этом смысле, диссоциация облегчает процесс интроекции угрожающей фигуры: “агрессор находится у меня под контролем, он не представляет собой реальной угрозы”. Диссоциация заставляет чувствовать ситуацию травмы как нереальную, наше восприятие заменяется фантазией и мы начинаем воспринимать реальные события так, как если бы они были нашими внутренними содержаниями, которые мы можем контролировать. Многие женщины живут так постоянно: не приходя в сознание.Окончание статьи