Оригинал взят у accion_positiva в Домашнее насилие как психопатологические отношения
Статья члена Мадридского Психоаналитического Центра Россаны Лопес Сабатер ( оригинал )
Гендерное насилие в супружеской паре появляется в контексте, который принято называть "любовью". Можно подумать, что без любви не бывает гендерного насилия.
Попытаемся проанализировать, какие психологические нужды существуют внутри пары, в которой имеет место гендерное насилие, другими словами, каковы психологические нужды у мужчины, устанавливающего отношения насилия, и у женщины, остающейся в этих отношениях. Мы будем говорить о связи, так как отношения устанавливаются между двумя сторонами.
Сексуальность, субъективность, характер, личность - всё это конструкты. Мы не рождаемся с уже готовыми субъективностью, личными особенностями характера или чувствами; мы постепенно выстраиваем их в родительской семье и в контексте культуры.
А наша культура стоит на гегемонии маскулинности и на фаллоцентризме. Эта культура спроектирована для того, чтобы воспроизводить то, что называют мужскими, маскулинными и маскулинизирующими ценностями во всех областях и аспектах жизни. Кроме того, эта культура имеет четкое разделение на две взаимоисключающие области (практики, дискурсы - Acción Positiva): маскулинность, являющуюся социальной нормой, сферой публичного, политического, и феминность, относящуюся к частной, домашней сфере.
читать дальше
Это культура, в которой агрессия (я не согласна с употреблением этого термина, так как он очень сильно избит лженаучным употреблением, но сохраню его, пояснив, что речь идет об активности, способности к самозащите, к независимой волитивной деятельности, дееспособности как субъекта жизни - Acción Positiva), рассматривающаяся в психоанализе как нечто единосущное человеческой природе, как способность защитить себя во внешнем мире и очень рано проявляющаяся в отношениях ребенка с родителями, легитимирована для мужчин, и только для них.
Для женщины единственно легитимными проявлениями считаются чувствительность, толерантность к фрустрации, само-отверженность, умение заботиться о других, эмпатизировать (становиться на место другого).
Агрессивность до такой степени структурирует мужскую гендерную идентичность, что мужчина становится должен, обязан быть агрессивным, а если понадобится - то и насильником. А что мы подумаем о мужчине, неспособном защитить себя, или - еще хуже - свою жену или свою семью? Таким образом, отсутствие склонности к насилию в мужчинах кажется социально неприемлемой.
Однако в случае женщины агрессивность расценивается как патологический симптом, как социальная проблема (так как социум вменяет ей в обязанность рождение и выхаживание потомства), а следовательно, как проблема женской гендерной идентичности (см. компендиум "Настоящая Женщина" (ТМ): табу на агрессию, и конкретно, на агрессию в отношении мужчин там альфа и омега, ну и все прочие буквы заодно - Acción Poditiva).
Так мы видим отчетливую гендерную поляризованность, которая обеспечивает существование бинарной социальной системы гендерных ценностей, полностью диссоциированных друг от друга, с нулевой или крайне ограниченной возможностью взаимодействия. Именно в контексте этих поляризованных гендерных ценностей возникает то, что мы предлагаем называть Психотапологическими Отношениям.
Дело в том, что гендерные ценности как система идеалов имплантируются в психизм ребенка в чрезвычайно раннем возрасте, в первые годы жизни и имеет структурирующее значение для психики.
Гендерные идеалы и нормы передаются и заучиваются в процессе идентификации, который Фрейд определяет как первую эмоциональную связь (привязанность). Идентификация происходит на основе и посредством эмоциональной привязанности.
Идентификация (в данном случае, гендерная идентификация - Acción Positiva) - это не осознанный процесс, не волитивный акт или определенное решение, которое человек принимает: это интроецированный объект, который со временем становится частью нас самих, и избавиться от которого представляется чрезвычайно сложным.
В 1976 году Брэннон и Дэвис сформулировали основные идеи маскулинной гендерной идентичности, "четыре императива, определяющие маскулинность":
1. No Sissy stuff - "Не иметь ничего женского". Быть мужчиной означает не иметь качеств, которые общество приписывает женщинам: пассивность, ранимость, эмоциональность, нежность, заботливость в отношении других. Опасность для маскулинности здесь очевидна: феминизация как синоним гомосексуальности.
2. The Big Wheel - "Быть большим боссом". Быть мужчиной означает быть успешным, конкурентноспособным, вырабатывать стратегии, чувствовать себя высшим существом, добиваться восхищения со стороны других. Действующий страх здесь: чувствовать себя побежденным, бессильным, презираемым, подчиненным.
3. The sturdy oak - "Быть жёстким". Быть мужчиной означает быть хладнокровным, холодным, уверенным в себе, стойким, безэмоциональным (нельзя показывать эмоции), противостоящим остальным. Это некий идеал самодостаточности. Опасность для маскулинности здесь: слабость (в любых проявлениях).
4. Give them hell - "Послать всех к чертям". Мужественность прямо пропорциональна и зависит от агрессивности и личной храбрости: применять насилие, делать, что вздумается, идти на риск без колебаний. Невыносимый страх здесь испытывается перед: трусостью, сомнением, робостью.
5. Луис Бонино добавляет к этим четырем указанным Мифам Маскулинности пятый: "Уважать иерархию и выполнять правила". Быть мужчиной (членом стаи - Acción Positiva) - это значит уметь подчиняться стоящим выше, не ставить под сомнение нормы и правила и не иметь собственного мнения.
Если мы представим себе человека, полностью идентифицированного с этими гендерными нормами, мы сможем сделать эскиз психического портрета гендерного насильника (ГН).
ГН не в состоянии рассматривать партнёршу как отдельного человека, как Субъект, он не в состоянии признать собственную зависимость от неё, необходимость в её присутствии.
Если в какой-то момент в его сознание проникло бы подозрение о его зависимости от партнёрши, он почувствовал бы невыносимый страх потери собственной мужественности, своей маскулинной идентичности.
"Она" существует в этом мире для того, чтобы успокаивать его, удовлетворять, угадывать, что с ним происходит, что ему необходимо, чего он хочет ... - Именно то, что делают матери со своими младенцами, угадывают их потребности и желания, - и, угадав, удовлетворяют их. Младенцу при этом не нужно уметь говорить. Женщины существуют для того, чтобы понимать их за границами всякой реальности, в постоянной и тесной интимной связи, без возможности направить свой взгляд или желание куда-то еще, помимо младенца или ГН.
Мы не будем подробно останавливаться на процессах симбиоза с материнской фигурой, типичных для ГН, и на трудностях ГН к индивидуации (сепарации - Acción Positiva), так как это выведет нас за рамки статьи. Но отметим, что именно эти два фактора являются генераторами конфликта, лежащего в основе гендерного насилия.*
Когда имеет место влюблённость, особенности нашего психо-физического состояния заставляют нас видеть в другом компендиум ценностей и добродетелей, необходимых нам.
Так, другой человек превращается для нас в некое "всё", в идеал или почти идеал, так как в действительности мы и помещаем его на место идеального родителя.
Другая сторона влюблённости состоит в том, что мы чувствуем себя уязвимыми, так как другой человек может догадаться, насколько мы нуждаемся в нём. Это несколько "портит" наш идеальный симбиоз с другим, так как представляет собой - в некотором смысле - нарциссическую травму **
Но в отношениях влюблённости разочарование в идеализированном другом неизбежно, так как влюблённость невечна и взаимоотношения между двумя людьми неизбежно претерпевают изменения. Во влюблённости мы всегда встречаем и параллельный процесс развенчания идеала, по мере того, как мы понимаем, что другой человек не столь замечателен и идеален, как нам казалось раньше. Постепенно мы узнаём реального человека, с которым поддерживаем близкие отношения. И именно это невыносимо для ГН: разочарование в идеале, развенчание идеала неприемлемо для него, так как нормальный процесс перехода влюблённости в стабильные (и в перспективе долгосрочные - Acción Positiva) отношения ставит его лицом к лицу с:
- необходимостью принять, что женщина является независимым от него Субъектом, это не всегда объект, который утешает, расслабляет мужчину, угадывает, где ей нужно находиться и что сказать, чтобы тот чувствовал бы себя комфортно
- необходимостью признать, что он нуждается в ней, и нуждается таким образом, который не позволяет ему принять её несовершенство, её возможность ошибиться, поступить не так, как хочется ему. Выше мы видели, что Мифы Маскулинности делают невыносимым признание зависимости.
В любовных отношениях с женщиной для ГН не существуют два Субъекта с двумя различными субъективностями, с разными желаниями. ГН необходим один субъект - он сам, и женщина, которую можно было бы инкорпорировать в собственную субъективности (сожрать - Acción Positiva)
Психически это - необходимость в слиянии и в смешении с женщиной.
Удар, насилие появляются там, где нет возможности слова, диалога, где невозможно признать, перенести собственные фрустрацию и разочарование по поводу того, что женщина НЕ "создана для него", что она НЕ идеальна, НЕ заточена под его нужды, НЕ способна удовлетворять и успокаивать его всё время.
Именно поэтому ГН всегда обвиняют женщин в том насилии, которое над ними учиняют. Это женщины оказываются неспособными, не умеют правильно угадывать и удовлетворять желание мужчины, - пусть тогда получат своё. Поэтому ГН никогда не чувствуют вины или угрызений совести. И именно поэтому терапия ГН (имеется в виду психоаналитическая терапия - Acción Positiva) так трудна, если вообще возможна: при отсутствии чувства вины, как может возникнуть желание или попытка исправить ситуацию?
Во время затишья, примирения, "медового месяца" ГН говорит себе (и женщине - Acción Positiva), что он больше никогда не ударит её, потому что она больше никогда не разочарует его, и таким образом он не будет вынужден применять к ней насилие.
В большинстве случаев женщины остаются и поддерживаются отношения с ГН, - тогда возникают отношения насилия, в которых женщины вступают в своеобразное соглашательство, в сговор с Мифами Маскулинности (направленный против самой себя - Acción Positiva)...
Что же происходит, если женщина решает уйти, разорвать отношения? Очень часто для ГН осознание того, что женщина автономна и принимает собственные решения, является непереносимым (зона жизненного риска - Acción Positiva). Когда женщина решает уйти, ГН вынужденно становится перед фактом того, что женщина является Субъектом, а не частью мужчины, его самого, что она существует и имеет собственную волю за пределами его личности. Для ГН это не только фрустрация, но и потеря утешающего объекта, угадывающего и удовлетворяющего его потребности.
Это позволяет нам понять, почему наибольший процент убийств происходит в том момент, когда женщина начинает предпринимает какие-то шаги к разрыву отношений. Так как ГН считает, что женщина принадлежит ему, что она является объектом его собственной психической конфигурации, если она оставит его, ему будет необходимо признать, что он нуждается в ней, что он зависит от нее, а это в свою очередь ставит под угрозу его мужественность, его психическую целостность.
Поэтому ГН выбирает физическое насилие и/или убийство, с тем, чтобы предотвратить ситуацию, в которой он должен был бы признать, что он нуждается в ней, и что она может оставить его.
Что происходит с женщиной, когда та остаётся в отношениях насилия?
Мы не будем рассматривать ситуации, в которых присутствует крайняя экономическая зависимость от ГН и/или в которых женщине невозможно получить поддержку со стороны общества.
Женщина вырастает и становится взрослой под эгидой гендерного мандата, который можно было бы сформулировать как: "Самопожертвование, подчинение собственных желаний нуждам других людей, особенно если это эмоционально значимые люди".
Из женщины делают "специалиста" по любви, по чувствам, по нахождению в распоряжении у других, по отношениям, по угадыванию чужих желаний... по заниманию того места, где она бы чувствовала себя необходимой, нужной другому. У нее развивается шестое чувство, знаменитая "женская интуиция", которую приписывают чему-то природному, биологическому, и которая является настоящей "научной интуицией", так как она развилась в результате многолетней работы, приобретенного опыта и постоянной тревоги по поводу того, что происходит с другими (с детьми, с мужем, с родителями).
Эти характеристики, которыми мы определяем женственность, полностью совпадают с материнским идеалом, с идеалом хорошей матери: а именно, отказ от собственного существования (частично или полностью) с тем, чтобы посвятить себя заботе о другом.
Именно интериоризованный мандат хорошей матери заставляет женщину оставаться рядом с ГН. Это не волитивное действие, не осознанное решение, не идеал самосовершенствования, а норма того, что положено женщине, что должно являться осью её жизни.
В психоаналитических терминах, эта норма функционирует как "Идеальное Я". Эта норма передается от матери к дочери как безапелляционный мандат, который невозможно не выполнить. Присутствие этой нормы в психизме несовместимо с защитным аспектом Супер-Эго ***
Почему так сложно не попасть под влияние этого мандата?
Почему тот факт, что в настоящее время мужчины занимаются воспитанием детей, а женщины работают пилотами, не меняют ситуации? - Потому что мужчины не воспитывают, а просто следуют списку, который оставляют им женщины, когда идут на работу, а женщины руководят предприятиями в соответствии с теми же критериями (жесткость, агрессивность), как если бы это делали мужчины (как если бы им тоже оставили список, которому следовать).
Так мы видим обоюдное "как если бы", мужчин, притворяющихся женщинами, и женщин, притворяющихся мужчинами, без реальных альтернатив гендерным мандатам.
Не попасть под влияние женского гендерного мандата сложно ещё и потому, что агрессия (умение постоять за себя - Acción Positiva), которая мыслится как необходимая и легитимная в случае мужчин, в случае женщин подавляется и наказывается, как обществом, так и самой женщиной, из-за чувства вины, сопровождающей материнство (чувство вины из-за невозможности сразу и правильно угадать и удовлетворить нужды младенца - Acción Positiva).
Если мы помним о концепции феминности как идеале хорошей матери, то понятно, что агрессии в нём не может быть места. В идеале матери, и как следствие в идеале женщины (так как материнство приравнено к феминности) нет место ни агрессии, не сексуальности, ни власти.
Поэтому очень часто, с рождением ребенка женщина становится особенно зависимой, подчинённой, более идентифицированной с гендерными ценностями, которые выше мы резюмировали как: "подчинение собственных желаний интересам других".
От девочек не ожидают, что они будут отстаивать свои интересы. Существуют гендерные исследования, доказывающие, что и сегодня в девочках продолжают подавлять проявления агрессии и поощряют эти проявления в мальчиках.
Большинство матерей испытывают большие трудности в восприятии своих дочерей как независимых Субъектов, у которых есть собственные нужды. Права дочерей, их желания, их отказ слушаться всегда легко могут быть проигнорированы и/или запрещены с выгодой для другого (так, мы продолжаем слышать, что девочки такие послушные, очень послушные, гораздо послушнее, чем мальчики) ****
Еще больший вред наносится отцовским взглядом. Очень часто отец воспринимает дочь как объект, ценный, но объект, созданный для любви и заботы. Сын признается субъектом, с собственными желаниями, и отец никогда не станет ждать от него того же подчинения, что от дочери.
Это фундаментальное различие, определяющее дальнейшее становление личности: вопрос отцовских идентификаций в мужчине и в женщине.
И будущая женщина испытывает огромные трудности не быть тем, чем окружающие ждут от неё. Никто не предполагает, что она может сказать "НЕТ", поэтому она не говорит "нет", в том числе и отношениям насилия. Научиться говорить "нет" во взрослом возрасте так же трудно, как научиться плавать или ездить на велосипеде, если не научиться делать это в детстве.
Женщина преимущественно выражает враждебность через соматизацию, через болезнь. Тело - это способ материализации речи женщины, которой она лишена, её сознания, которое подавлено, её нужд и необходимостей, которые она не способна сформулировать.
Репрессия проявлений враждебности в девочках (в самом деле, мы же не можем помыслить хорошую мать как агрессивную!) способствует развитию эмоциональной зависимости от Другого, от партнёра, которая часто сопровождается экономической зависимостью.
Невозможность осознать и принять собственную агрессию ведет к формированию обсессивного стремления центрироваться и полностью посвящать себя достижению любви другого, его признания, что в свою очередь - и это остается неосознанным - ведет к тому, что женщина начинает подавлять в себе всё то, что партнёр не может или не хочет принять. И этот процесс воспроизводится с особой силой, когда женщина становится матерью. Все эти нужды быть любимой, быть признанной и одновременно эмоциональная зависимость усиливаются, и целью женщины становится некая "обязанность отвечать запросам другого, с последующим попаданием в ловушку собственного якобы всемогущества". Не существует отношений двух независимых субъектов, а намерение (со стороны женщины - Acción Positiva) стать воплощённым идеалом для партнёра, иметь в себе всё, что может ему понадобиться, и сделать невозможным его разочарование.
Чем выше потребность в любви и признании со стороны партнёра и чем выше подавление собственного чувства враждебности, тем выше вероятность подчинения со стороны женщины.
Подчинение женщины - первое условие для последующего физического насилия.
Необходимо сказать несколько слов о том, что описанная выше форма поведения представляет собой адаптативную структуру. Подчинение другому не представляет собой нечто единосущное и конституционное в женщине, мы не разделяем идеи Х.Дейч о том, что женщины дают выход своим мазохистским тенденциям в материнском инстинкте. Даже Фрейд говорил в 1932 году о том, "что необходимо быть острожными в суждениях о том, насколько в действительности общество принуждает женщин к пребыванию в ситуации пассивности".
Знаменитый женский мазохизм - это защитный мазохизм, адаптативный механизм, который возникает в межсубъектных - совершенно очевидных - отношениях власти, базирующихся на патриархатной культуре, в которой мужчина является Субъектом, а женщина - объектом, становящимся время от времени и в рамках домашней сферы частичным субъектом.
Можно сказать, что этот мазохизм является результатом интроекции гендерной системы ценностей, и его эффекты структурируют психизм женщин.
Что происходит с женщиной, которая поддерживает отношения с гендерным насильником?
Известно, что перед установлением отношений насилия в паре, имеет место коварный и постепенный процесс изоляции женщины от родительской семьи, ближнего и дальнего окружения и разрыва всех её социальных связей. Это фундаментальный маневр, который осуществляет насильник, чтобы увеличить неуверенность в себе и зависимость женщины, то есть, чтобы превратить её в ещё-более-объект и лишить её субъективности, того, что принадлежит ей.
Изолированная и не доверяющая никому, кроме партнёра, женщина развивает привязанность к нему по типу аддикции, потому что с позиции подчинения она настолько адаптировалась к требованиям и нуждам Другого, что её собственная личность, её субъективность представляется ей как громадная пустота, которой она боится больше, чем побоев и унижений.
Не забудем, что речь идёт о любовной истории (а ведь она, женщина, является специалистом по любви, она создана для любви), в которой женщина чувствует и интериоризирует слабость и несостоятельность насильника, в которой она "знает", что является для него всем.
С психической точки зрения женщина постулирует себя как опора, экзистенциальный протез мужчины, как некое "всё", без которого "ничего"... И практически всегда мы имеем дело с женщиной, у которой есть дети, в сознании которой спутанные и расплывчатые понятия "феминности" принимают очертания материнства.
В психоаналитическом контексте необходимо помнить, что материнство ведёт к глубинной ревизии, пересмотру идеала "Я".
Боль от побоев кажется женщине предпочтительнее, чем огромная пустота и внутреннее молчание в ответ на вопросы: "Кто я? Кто я без Него?"
Такая женщина получает доступ к собственному нарциссизму, к самоуважению через Него, как бы она сама не была эффективна, умна, богата, обеспечена, успешна, интеллектуально развита, работает ли она вне дома или нет.
Приведем пример: 28-летняя женщина, после двух лет избиений, визитов в скорую помощь и покушения на убийство, за которое насильник отбыл срок наказания в тюрьме, получила десять ножевых ранений в то время, когда действовал запрет на приближение в отношении насильника. Она не вызвала полицию и не попросила помощи у окружающих, когда увидела как насильник шёл в её направлении по улице. Они поздоровались и стали разговаривать, сперва на расстоянии, а затем агрессор постепенно приблизился и нанёс ей удары ножом.
Почему? Почему она не действовала? Потому что она чувствовала себя человеком и субъектом только через него (в определённом смысле, идентификация с агрессором). Она воспринимала собственную "феминность" как инвалидность, ущербность, слабость, а с ним она чувствовала себя необходимой, нужной, важной; он был опорой её нарциссизму, её самоуважению.
В больнице, израненная, перебинтованная с головы до ног, перепуганная и более напоминающая зомби, чем живую женщину, она говорила: "я думала, он раскаялся, что в людном месте он не осмелится мне ничего сделать... он выглядел таким страдающим, он подошел ко мне с пивом в руке и сказал, что если я хочу, мы можем поговорить." Эта женщина, рассказывая историю своей "любви" говорила: "Я никогда не была так влюблена и не чувствовала себя такой любимой как с ним". Произнося это, она чувствовала себя растерянной, напуганной собственными словами.
Необходимо отметить, что продолжительное и хроническое гендерное насилие, как в приведенном случае, имеет последствия для психики женщины. В нашем случае бросалось в глаза сходство с зомби, вызванное общим ухудшением психического состояния и настолько сильной депрессией, что способность думать оказалась блокированной. Женщина как бы не могла допустить даже мысли о том, что перемены в жизни, иная жизнь возможна.
В заключении хотелось бы отметить, что периоды затишья в отношениях насилия - "медовый месяц" - представляют собой очень важный феномен в поддержании психопатологической связи, так как действует как положительное подкрепление: во время "примирений" женщина не видит в насильнике угрозу, человека, который подвергает её побоям, она видит мужчину, которого когда-то полюбила и который "нуждается" в ней. Он же видит в ней женщину, способную угадывать его желания и подстраиваться под них..., поэтому он не будет её больше бить, ведь он также в упор не видит человека, находящего перед ним.
"Это больше не повторится", - настаивает он. - "До тех пор, пока не повторится снова", - думаем мы, профессионалы, иногда в отчаянии от очевидного.
Мы попытались показать, что психопатологические отношения гендерного насилия в многих случаях поддерживаются и воспроизводятся по той причине, что в них задействованы две стороны, репрезентирующие две поляризованные, диссоциированные, не взаимодействующие друг с другом, взаимоисключающие системы ценностей и называющие такие отношения любовью. Подобные отношения представляются их участникам - по разным причинам - как нечто, от чего они зависят, чем они связаны. И возможно по этой причине эти связи так сложно прервать.
========================================
* И вот этимладенцы-соплежуи люди рассуждают о том, где и что Acción Positiva сказала не тем тоном, каким надо. В вечно-младенческом мозгу всё никак не уложится, что кроме того, что "надо" им, существуют другие "надо", "необходимо" - у других людей. Бесполезно доказывать, что первая встречная женщина - это по определению не их мама, и может спокойно обойтись без упреждающего сюсюкания, так как ей оно не надо.
**Один из механизмов формирования нарциссизма можно обозначить как "нарциссическую травму" (H.Kohut, 1971), переживаемую ребенком как утрата обожаемого значимого взрослого, или как тотальное разочарование в нем, или как внезапное и приводящее к отчаянию осознание недоступности и неважности для родителей его эмоционального состояния. На смену фазе грандиозного удовольствия и гармонии приходит сознание бессилия и полного отсутствия поддержки, сопровождаемое сильными аффектами, с которыми ребенок еще не умеет справляться. После этою он уже никому не верит, чувствует себя крайне небезопасно в контактам и избегает близких отношений. Формируется механизм опережающего отвержения: "Я очень боюсь, что меня отвергнут. Поэтому я буду отвергать раньше, чем отвергнут меня. Так мне безопаснее, потому что я не переживу еще раз такой боли от разрыва, такого ужаса, такой катастрофы...'" Чем меньше остается близких людей, тем более значимыми становятся они в жизни данного человека, тем катастрофичнее их отказ выполнять функции совершенных нарциссических объектов. ( отсюда )
*** Поэтому Супер-Эго у женщин в патриархатной культуре представляет собой угрозу/страх потери любви. Это не моральные установки человека, не та область психизма в которой развиваются самонаблюдение, самокритика и другие виды рефлексивной деятельности, а область, откуда исходит постоянная угроза потери любви.
**** По несчастью, и сегодня женщины в своем большинстве чувствуют себя преданными своими мамами.
Статья члена Мадридского Психоаналитического Центра Россаны Лопес Сабатер ( оригинал )
Гендерное насилие в супружеской паре появляется в контексте, который принято называть "любовью". Можно подумать, что без любви не бывает гендерного насилия.
Попытаемся проанализировать, какие психологические нужды существуют внутри пары, в которой имеет место гендерное насилие, другими словами, каковы психологические нужды у мужчины, устанавливающего отношения насилия, и у женщины, остающейся в этих отношениях. Мы будем говорить о связи, так как отношения устанавливаются между двумя сторонами.
Сексуальность, субъективность, характер, личность - всё это конструкты. Мы не рождаемся с уже готовыми субъективностью, личными особенностями характера или чувствами; мы постепенно выстраиваем их в родительской семье и в контексте культуры.
А наша культура стоит на гегемонии маскулинности и на фаллоцентризме. Эта культура спроектирована для того, чтобы воспроизводить то, что называют мужскими, маскулинными и маскулинизирующими ценностями во всех областях и аспектах жизни. Кроме того, эта культура имеет четкое разделение на две взаимоисключающие области (практики, дискурсы - Acción Positiva): маскулинность, являющуюся социальной нормой, сферой публичного, политического, и феминность, относящуюся к частной, домашней сфере.
читать дальше
Это культура, в которой агрессия (я не согласна с употреблением этого термина, так как он очень сильно избит лженаучным употреблением, но сохраню его, пояснив, что речь идет об активности, способности к самозащите, к независимой волитивной деятельности, дееспособности как субъекта жизни - Acción Positiva), рассматривающаяся в психоанализе как нечто единосущное человеческой природе, как способность защитить себя во внешнем мире и очень рано проявляющаяся в отношениях ребенка с родителями, легитимирована для мужчин, и только для них.
Для женщины единственно легитимными проявлениями считаются чувствительность, толерантность к фрустрации, само-отверженность, умение заботиться о других, эмпатизировать (становиться на место другого).
Агрессивность до такой степени структурирует мужскую гендерную идентичность, что мужчина становится должен, обязан быть агрессивным, а если понадобится - то и насильником. А что мы подумаем о мужчине, неспособном защитить себя, или - еще хуже - свою жену или свою семью? Таким образом, отсутствие склонности к насилию в мужчинах кажется социально неприемлемой.
Однако в случае женщины агрессивность расценивается как патологический симптом, как социальная проблема (так как социум вменяет ей в обязанность рождение и выхаживание потомства), а следовательно, как проблема женской гендерной идентичности (см. компендиум "Настоящая Женщина" (ТМ): табу на агрессию, и конкретно, на агрессию в отношении мужчин там альфа и омега, ну и все прочие буквы заодно - Acción Poditiva).
Так мы видим отчетливую гендерную поляризованность, которая обеспечивает существование бинарной социальной системы гендерных ценностей, полностью диссоциированных друг от друга, с нулевой или крайне ограниченной возможностью взаимодействия. Именно в контексте этих поляризованных гендерных ценностей возникает то, что мы предлагаем называть Психотапологическими Отношениям.
Дело в том, что гендерные ценности как система идеалов имплантируются в психизм ребенка в чрезвычайно раннем возрасте, в первые годы жизни и имеет структурирующее значение для психики.
Гендерные идеалы и нормы передаются и заучиваются в процессе идентификации, который Фрейд определяет как первую эмоциональную связь (привязанность). Идентификация происходит на основе и посредством эмоциональной привязанности.
Идентификация (в данном случае, гендерная идентификация - Acción Positiva) - это не осознанный процесс, не волитивный акт или определенное решение, которое человек принимает: это интроецированный объект, который со временем становится частью нас самих, и избавиться от которого представляется чрезвычайно сложным.
В 1976 году Брэннон и Дэвис сформулировали основные идеи маскулинной гендерной идентичности, "четыре императива, определяющие маскулинность":
1. No Sissy stuff - "Не иметь ничего женского". Быть мужчиной означает не иметь качеств, которые общество приписывает женщинам: пассивность, ранимость, эмоциональность, нежность, заботливость в отношении других. Опасность для маскулинности здесь очевидна: феминизация как синоним гомосексуальности.
2. The Big Wheel - "Быть большим боссом". Быть мужчиной означает быть успешным, конкурентноспособным, вырабатывать стратегии, чувствовать себя высшим существом, добиваться восхищения со стороны других. Действующий страх здесь: чувствовать себя побежденным, бессильным, презираемым, подчиненным.
3. The sturdy oak - "Быть жёстким". Быть мужчиной означает быть хладнокровным, холодным, уверенным в себе, стойким, безэмоциональным (нельзя показывать эмоции), противостоящим остальным. Это некий идеал самодостаточности. Опасность для маскулинности здесь: слабость (в любых проявлениях).
4. Give them hell - "Послать всех к чертям". Мужественность прямо пропорциональна и зависит от агрессивности и личной храбрости: применять насилие, делать, что вздумается, идти на риск без колебаний. Невыносимый страх здесь испытывается перед: трусостью, сомнением, робостью.
5. Луис Бонино добавляет к этим четырем указанным Мифам Маскулинности пятый: "Уважать иерархию и выполнять правила". Быть мужчиной (членом стаи - Acción Positiva) - это значит уметь подчиняться стоящим выше, не ставить под сомнение нормы и правила и не иметь собственного мнения.
Если мы представим себе человека, полностью идентифицированного с этими гендерными нормами, мы сможем сделать эскиз психического портрета гендерного насильника (ГН).
ГН не в состоянии рассматривать партнёршу как отдельного человека, как Субъект, он не в состоянии признать собственную зависимость от неё, необходимость в её присутствии.
Если в какой-то момент в его сознание проникло бы подозрение о его зависимости от партнёрши, он почувствовал бы невыносимый страх потери собственной мужественности, своей маскулинной идентичности.
"Она" существует в этом мире для того, чтобы успокаивать его, удовлетворять, угадывать, что с ним происходит, что ему необходимо, чего он хочет ... - Именно то, что делают матери со своими младенцами, угадывают их потребности и желания, - и, угадав, удовлетворяют их. Младенцу при этом не нужно уметь говорить. Женщины существуют для того, чтобы понимать их за границами всякой реальности, в постоянной и тесной интимной связи, без возможности направить свой взгляд или желание куда-то еще, помимо младенца или ГН.
Мы не будем подробно останавливаться на процессах симбиоза с материнской фигурой, типичных для ГН, и на трудностях ГН к индивидуации (сепарации - Acción Positiva), так как это выведет нас за рамки статьи. Но отметим, что именно эти два фактора являются генераторами конфликта, лежащего в основе гендерного насилия.*
Когда имеет место влюблённость, особенности нашего психо-физического состояния заставляют нас видеть в другом компендиум ценностей и добродетелей, необходимых нам.
Так, другой человек превращается для нас в некое "всё", в идеал или почти идеал, так как в действительности мы и помещаем его на место идеального родителя.
Другая сторона влюблённости состоит в том, что мы чувствуем себя уязвимыми, так как другой человек может догадаться, насколько мы нуждаемся в нём. Это несколько "портит" наш идеальный симбиоз с другим, так как представляет собой - в некотором смысле - нарциссическую травму **
Но в отношениях влюблённости разочарование в идеализированном другом неизбежно, так как влюблённость невечна и взаимоотношения между двумя людьми неизбежно претерпевают изменения. Во влюблённости мы всегда встречаем и параллельный процесс развенчания идеала, по мере того, как мы понимаем, что другой человек не столь замечателен и идеален, как нам казалось раньше. Постепенно мы узнаём реального человека, с которым поддерживаем близкие отношения. И именно это невыносимо для ГН: разочарование в идеале, развенчание идеала неприемлемо для него, так как нормальный процесс перехода влюблённости в стабильные (и в перспективе долгосрочные - Acción Positiva) отношения ставит его лицом к лицу с:
- необходимостью принять, что женщина является независимым от него Субъектом, это не всегда объект, который утешает, расслабляет мужчину, угадывает, где ей нужно находиться и что сказать, чтобы тот чувствовал бы себя комфортно
- необходимостью признать, что он нуждается в ней, и нуждается таким образом, который не позволяет ему принять её несовершенство, её возможность ошибиться, поступить не так, как хочется ему. Выше мы видели, что Мифы Маскулинности делают невыносимым признание зависимости.
В любовных отношениях с женщиной для ГН не существуют два Субъекта с двумя различными субъективностями, с разными желаниями. ГН необходим один субъект - он сам, и женщина, которую можно было бы инкорпорировать в собственную субъективности (сожрать - Acción Positiva)
Психически это - необходимость в слиянии и в смешении с женщиной.
Удар, насилие появляются там, где нет возможности слова, диалога, где невозможно признать, перенести собственные фрустрацию и разочарование по поводу того, что женщина НЕ "создана для него", что она НЕ идеальна, НЕ заточена под его нужды, НЕ способна удовлетворять и успокаивать его всё время.
Именно поэтому ГН всегда обвиняют женщин в том насилии, которое над ними учиняют. Это женщины оказываются неспособными, не умеют правильно угадывать и удовлетворять желание мужчины, - пусть тогда получат своё. Поэтому ГН никогда не чувствуют вины или угрызений совести. И именно поэтому терапия ГН (имеется в виду психоаналитическая терапия - Acción Positiva) так трудна, если вообще возможна: при отсутствии чувства вины, как может возникнуть желание или попытка исправить ситуацию?
Во время затишья, примирения, "медового месяца" ГН говорит себе (и женщине - Acción Positiva), что он больше никогда не ударит её, потому что она больше никогда не разочарует его, и таким образом он не будет вынужден применять к ней насилие.
В большинстве случаев женщины остаются и поддерживаются отношения с ГН, - тогда возникают отношения насилия, в которых женщины вступают в своеобразное соглашательство, в сговор с Мифами Маскулинности (направленный против самой себя - Acción Positiva)...
Что же происходит, если женщина решает уйти, разорвать отношения? Очень часто для ГН осознание того, что женщина автономна и принимает собственные решения, является непереносимым (зона жизненного риска - Acción Positiva). Когда женщина решает уйти, ГН вынужденно становится перед фактом того, что женщина является Субъектом, а не частью мужчины, его самого, что она существует и имеет собственную волю за пределами его личности. Для ГН это не только фрустрация, но и потеря утешающего объекта, угадывающего и удовлетворяющего его потребности.
Это позволяет нам понять, почему наибольший процент убийств происходит в том момент, когда женщина начинает предпринимает какие-то шаги к разрыву отношений. Так как ГН считает, что женщина принадлежит ему, что она является объектом его собственной психической конфигурации, если она оставит его, ему будет необходимо признать, что он нуждается в ней, что он зависит от нее, а это в свою очередь ставит под угрозу его мужественность, его психическую целостность.
Поэтому ГН выбирает физическое насилие и/или убийство, с тем, чтобы предотвратить ситуацию, в которой он должен был бы признать, что он нуждается в ней, и что она может оставить его.
Что происходит с женщиной, когда та остаётся в отношениях насилия?
Мы не будем рассматривать ситуации, в которых присутствует крайняя экономическая зависимость от ГН и/или в которых женщине невозможно получить поддержку со стороны общества.
Женщина вырастает и становится взрослой под эгидой гендерного мандата, который можно было бы сформулировать как: "Самопожертвование, подчинение собственных желаний нуждам других людей, особенно если это эмоционально значимые люди".
Из женщины делают "специалиста" по любви, по чувствам, по нахождению в распоряжении у других, по отношениям, по угадыванию чужих желаний... по заниманию того места, где она бы чувствовала себя необходимой, нужной другому. У нее развивается шестое чувство, знаменитая "женская интуиция", которую приписывают чему-то природному, биологическому, и которая является настоящей "научной интуицией", так как она развилась в результате многолетней работы, приобретенного опыта и постоянной тревоги по поводу того, что происходит с другими (с детьми, с мужем, с родителями).
Эти характеристики, которыми мы определяем женственность, полностью совпадают с материнским идеалом, с идеалом хорошей матери: а именно, отказ от собственного существования (частично или полностью) с тем, чтобы посвятить себя заботе о другом.
Именно интериоризованный мандат хорошей матери заставляет женщину оставаться рядом с ГН. Это не волитивное действие, не осознанное решение, не идеал самосовершенствования, а норма того, что положено женщине, что должно являться осью её жизни.
В психоаналитических терминах, эта норма функционирует как "Идеальное Я". Эта норма передается от матери к дочери как безапелляционный мандат, который невозможно не выполнить. Присутствие этой нормы в психизме несовместимо с защитным аспектом Супер-Эго ***
Почему так сложно не попасть под влияние этого мандата?
Почему тот факт, что в настоящее время мужчины занимаются воспитанием детей, а женщины работают пилотами, не меняют ситуации? - Потому что мужчины не воспитывают, а просто следуют списку, который оставляют им женщины, когда идут на работу, а женщины руководят предприятиями в соответствии с теми же критериями (жесткость, агрессивность), как если бы это делали мужчины (как если бы им тоже оставили список, которому следовать).
Так мы видим обоюдное "как если бы", мужчин, притворяющихся женщинами, и женщин, притворяющихся мужчинами, без реальных альтернатив гендерным мандатам.
Не попасть под влияние женского гендерного мандата сложно ещё и потому, что агрессия (умение постоять за себя - Acción Positiva), которая мыслится как необходимая и легитимная в случае мужчин, в случае женщин подавляется и наказывается, как обществом, так и самой женщиной, из-за чувства вины, сопровождающей материнство (чувство вины из-за невозможности сразу и правильно угадать и удовлетворить нужды младенца - Acción Positiva).
Если мы помним о концепции феминности как идеале хорошей матери, то понятно, что агрессии в нём не может быть места. В идеале матери, и как следствие в идеале женщины (так как материнство приравнено к феминности) нет место ни агрессии, не сексуальности, ни власти.
Поэтому очень часто, с рождением ребенка женщина становится особенно зависимой, подчинённой, более идентифицированной с гендерными ценностями, которые выше мы резюмировали как: "подчинение собственных желаний интересам других".
От девочек не ожидают, что они будут отстаивать свои интересы. Существуют гендерные исследования, доказывающие, что и сегодня в девочках продолжают подавлять проявления агрессии и поощряют эти проявления в мальчиках.
Большинство матерей испытывают большие трудности в восприятии своих дочерей как независимых Субъектов, у которых есть собственные нужды. Права дочерей, их желания, их отказ слушаться всегда легко могут быть проигнорированы и/или запрещены с выгодой для другого (так, мы продолжаем слышать, что девочки такие послушные, очень послушные, гораздо послушнее, чем мальчики) ****
Еще больший вред наносится отцовским взглядом. Очень часто отец воспринимает дочь как объект, ценный, но объект, созданный для любви и заботы. Сын признается субъектом, с собственными желаниями, и отец никогда не станет ждать от него того же подчинения, что от дочери.
Это фундаментальное различие, определяющее дальнейшее становление личности: вопрос отцовских идентификаций в мужчине и в женщине.
И будущая женщина испытывает огромные трудности не быть тем, чем окружающие ждут от неё. Никто не предполагает, что она может сказать "НЕТ", поэтому она не говорит "нет", в том числе и отношениям насилия. Научиться говорить "нет" во взрослом возрасте так же трудно, как научиться плавать или ездить на велосипеде, если не научиться делать это в детстве.
Женщина преимущественно выражает враждебность через соматизацию, через болезнь. Тело - это способ материализации речи женщины, которой она лишена, её сознания, которое подавлено, её нужд и необходимостей, которые она не способна сформулировать.
Репрессия проявлений враждебности в девочках (в самом деле, мы же не можем помыслить хорошую мать как агрессивную!) способствует развитию эмоциональной зависимости от Другого, от партнёра, которая часто сопровождается экономической зависимостью.
Невозможность осознать и принять собственную агрессию ведет к формированию обсессивного стремления центрироваться и полностью посвящать себя достижению любви другого, его признания, что в свою очередь - и это остается неосознанным - ведет к тому, что женщина начинает подавлять в себе всё то, что партнёр не может или не хочет принять. И этот процесс воспроизводится с особой силой, когда женщина становится матерью. Все эти нужды быть любимой, быть признанной и одновременно эмоциональная зависимость усиливаются, и целью женщины становится некая "обязанность отвечать запросам другого, с последующим попаданием в ловушку собственного якобы всемогущества". Не существует отношений двух независимых субъектов, а намерение (со стороны женщины - Acción Positiva) стать воплощённым идеалом для партнёра, иметь в себе всё, что может ему понадобиться, и сделать невозможным его разочарование.
Чем выше потребность в любви и признании со стороны партнёра и чем выше подавление собственного чувства враждебности, тем выше вероятность подчинения со стороны женщины.
Подчинение женщины - первое условие для последующего физического насилия.
Необходимо сказать несколько слов о том, что описанная выше форма поведения представляет собой адаптативную структуру. Подчинение другому не представляет собой нечто единосущное и конституционное в женщине, мы не разделяем идеи Х.Дейч о том, что женщины дают выход своим мазохистским тенденциям в материнском инстинкте. Даже Фрейд говорил в 1932 году о том, "что необходимо быть острожными в суждениях о том, насколько в действительности общество принуждает женщин к пребыванию в ситуации пассивности".
Знаменитый женский мазохизм - это защитный мазохизм, адаптативный механизм, который возникает в межсубъектных - совершенно очевидных - отношениях власти, базирующихся на патриархатной культуре, в которой мужчина является Субъектом, а женщина - объектом, становящимся время от времени и в рамках домашней сферы частичным субъектом.
Можно сказать, что этот мазохизм является результатом интроекции гендерной системы ценностей, и его эффекты структурируют психизм женщин.
Что происходит с женщиной, которая поддерживает отношения с гендерным насильником?
Известно, что перед установлением отношений насилия в паре, имеет место коварный и постепенный процесс изоляции женщины от родительской семьи, ближнего и дальнего окружения и разрыва всех её социальных связей. Это фундаментальный маневр, который осуществляет насильник, чтобы увеличить неуверенность в себе и зависимость женщины, то есть, чтобы превратить её в ещё-более-объект и лишить её субъективности, того, что принадлежит ей.
Изолированная и не доверяющая никому, кроме партнёра, женщина развивает привязанность к нему по типу аддикции, потому что с позиции подчинения она настолько адаптировалась к требованиям и нуждам Другого, что её собственная личность, её субъективность представляется ей как громадная пустота, которой она боится больше, чем побоев и унижений.
Не забудем, что речь идёт о любовной истории (а ведь она, женщина, является специалистом по любви, она создана для любви), в которой женщина чувствует и интериоризирует слабость и несостоятельность насильника, в которой она "знает", что является для него всем.
С психической точки зрения женщина постулирует себя как опора, экзистенциальный протез мужчины, как некое "всё", без которого "ничего"... И практически всегда мы имеем дело с женщиной, у которой есть дети, в сознании которой спутанные и расплывчатые понятия "феминности" принимают очертания материнства.
В психоаналитическом контексте необходимо помнить, что материнство ведёт к глубинной ревизии, пересмотру идеала "Я".
Боль от побоев кажется женщине предпочтительнее, чем огромная пустота и внутреннее молчание в ответ на вопросы: "Кто я? Кто я без Него?"
Такая женщина получает доступ к собственному нарциссизму, к самоуважению через Него, как бы она сама не была эффективна, умна, богата, обеспечена, успешна, интеллектуально развита, работает ли она вне дома или нет.
Приведем пример: 28-летняя женщина, после двух лет избиений, визитов в скорую помощь и покушения на убийство, за которое насильник отбыл срок наказания в тюрьме, получила десять ножевых ранений в то время, когда действовал запрет на приближение в отношении насильника. Она не вызвала полицию и не попросила помощи у окружающих, когда увидела как насильник шёл в её направлении по улице. Они поздоровались и стали разговаривать, сперва на расстоянии, а затем агрессор постепенно приблизился и нанёс ей удары ножом.
Почему? Почему она не действовала? Потому что она чувствовала себя человеком и субъектом только через него (в определённом смысле, идентификация с агрессором). Она воспринимала собственную "феминность" как инвалидность, ущербность, слабость, а с ним она чувствовала себя необходимой, нужной, важной; он был опорой её нарциссизму, её самоуважению.
В больнице, израненная, перебинтованная с головы до ног, перепуганная и более напоминающая зомби, чем живую женщину, она говорила: "я думала, он раскаялся, что в людном месте он не осмелится мне ничего сделать... он выглядел таким страдающим, он подошел ко мне с пивом в руке и сказал, что если я хочу, мы можем поговорить." Эта женщина, рассказывая историю своей "любви" говорила: "Я никогда не была так влюблена и не чувствовала себя такой любимой как с ним". Произнося это, она чувствовала себя растерянной, напуганной собственными словами.
Необходимо отметить, что продолжительное и хроническое гендерное насилие, как в приведенном случае, имеет последствия для психики женщины. В нашем случае бросалось в глаза сходство с зомби, вызванное общим ухудшением психического состояния и настолько сильной депрессией, что способность думать оказалась блокированной. Женщина как бы не могла допустить даже мысли о том, что перемены в жизни, иная жизнь возможна.
В заключении хотелось бы отметить, что периоды затишья в отношениях насилия - "медовый месяц" - представляют собой очень важный феномен в поддержании психопатологической связи, так как действует как положительное подкрепление: во время "примирений" женщина не видит в насильнике угрозу, человека, который подвергает её побоям, она видит мужчину, которого когда-то полюбила и который "нуждается" в ней. Он же видит в ней женщину, способную угадывать его желания и подстраиваться под них..., поэтому он не будет её больше бить, ведь он также в упор не видит человека, находящего перед ним.
"Это больше не повторится", - настаивает он. - "До тех пор, пока не повторится снова", - думаем мы, профессионалы, иногда в отчаянии от очевидного.
Мы попытались показать, что психопатологические отношения гендерного насилия в многих случаях поддерживаются и воспроизводятся по той причине, что в них задействованы две стороны, репрезентирующие две поляризованные, диссоциированные, не взаимодействующие друг с другом, взаимоисключающие системы ценностей и называющие такие отношения любовью. Подобные отношения представляются их участникам - по разным причинам - как нечто, от чего они зависят, чем они связаны. И возможно по этой причине эти связи так сложно прервать.
========================================
* И вот эти
**Один из механизмов формирования нарциссизма можно обозначить как "нарциссическую травму" (H.Kohut, 1971), переживаемую ребенком как утрата обожаемого значимого взрослого, или как тотальное разочарование в нем, или как внезапное и приводящее к отчаянию осознание недоступности и неважности для родителей его эмоционального состояния. На смену фазе грандиозного удовольствия и гармонии приходит сознание бессилия и полного отсутствия поддержки, сопровождаемое сильными аффектами, с которыми ребенок еще не умеет справляться. После этою он уже никому не верит, чувствует себя крайне небезопасно в контактам и избегает близких отношений. Формируется механизм опережающего отвержения: "Я очень боюсь, что меня отвергнут. Поэтому я буду отвергать раньше, чем отвергнут меня. Так мне безопаснее, потому что я не переживу еще раз такой боли от разрыва, такого ужаса, такой катастрофы...'" Чем меньше остается близких людей, тем более значимыми становятся они в жизни данного человека, тем катастрофичнее их отказ выполнять функции совершенных нарциссических объектов. ( отсюда )
*** Поэтому Супер-Эго у женщин в патриархатной культуре представляет собой угрозу/страх потери любви. Это не моральные установки человека, не та область психизма в которой развиваются самонаблюдение, самокритика и другие виды рефлексивной деятельности, а область, откуда исходит постоянная угроза потери любви.
**** По несчастью, и сегодня женщины в своем большинстве чувствуют себя преданными своими мамами.
@темы: патриархат, гендерное насилие