Уилли Дж. Паркер – акушер-гинеколог из Вашингтона. Когда-то он отказывался проводить аборты. Как христианин из Бирмингема, он даже не рассматривал такую возможность. Однако после почти 20 лет работы по специальности, он изменил свою позицию. Теперь он один из немногих врачей, которые готовые делать самые поздние аборты – до 24 недель беременности. Аборты на втором триместре в США делают лишь 11% всех врачей, проводящих эту процедуру.
Многие люди хотели бы его остановить. Конгресс США хочет запретить все аборты после 20 недель, в других штатах такая норма уже принята. В прошлом году в США было принято рекордное количество поправок, ограничивающих доступ к абортам, включая прямые запреты, периоды ожидания перед процедурой и ограничения в медицинской страховке.
Лишь очень небольшое число женщин делают аборты, начиная с 13 недель, подавляющее большинство абортов приходится на первый триместр. Паркера беспокоит, что и противники и сторонники права на аборт готовы согласиться с запретом абортов на втором триместре, считая это своеобразным компромиссом. Хотя это позволяет вести более цивилизованный диалог между сторонами, в конечном итоге, по его мнению, это ставит под угрозу здоровье женщин.
Именно личные истории конкретных женщин заставили его изменить свое отношение к абортам. Теперь он смотрит на дебаты об абортах через призму их жизни.
По иронии судьбы, основная причина абортов на позднем сроке – трудности с доступом к аборту во время первого триместра.
читать дальше
Почему вы изменили вашу позицию в отношении абортов?
У меня были моральные возражения против абортов. Я вырос на Юге в семье протестантов-фундаменталистов, и меня всегда учили, что аборт – это зло.
Однако когда я начал работать акушером-гинекологом, я увидел, с какими дилеммами сталкиваются женщины. Я больше не мог оценивать жизнь нежизнеспособного или имеющего летальные дефекты плода наравне с жизнью женщины, сидящей напротив меня.
Когда я слушал проповедь доктора Мартина Лютера Кинга, я смог лучше понять свою собственную духовность, центром которой является сострадание. Кинг говорил, что добрый самаритянин стал «добрым», потому что он забыл про то, что может случиться с ним самим, а вместо этого сосредоточился на помощи страннику. Его больше волновали не собственные переживания, а то, что случится со странником, если он ему не поможет.
Я начал больше думать о том, что случится с этими женщинами, если я, акушер-гинеколог, не помогу им.
Вы говорите, что у женщин, которые хотят сделать аборт на втором триместре, самые веские причины для этого. Почему?
Как правило, такие женщины вообще не имели доступа к медицинской помощи, или они не понимали изменений в собственном теле, очень часто они понимают, что беременны, слишком поздно. В других случаях они рано поняли, что беременны, но у них не было возможности обратиться за медицинской помощью, либо они находились в насильственных, дисфункциональных отношениях с партнером, что помешало им обратиться за помощью.
Типичная женщина, которая хочет сделать аборт на втором триместре – это женщина, живущая в крайней нищете, очень часто это женщины из этнических меньшинств, женщины из беднейших семей, женщины с низким уровнем образования, это зрелые женщины или совсем молодые девочки на границе репродуктивного возраста. Зрелые женщины могли считать, что они уже не могут забеременеть. Совсем молодые девочки вели нерегулярную половую жизнь, не осознавая возможных последствий.
И получается, что этих женщин в первую очередь лишают права на аборт. И в этом есть определенная злая ирония, потому что именно у этих женщин есть самые веские причины, чтобы прервать беременность.
Какие?
Незапланированная, нежеланная беременность может случиться с каждой женщиной, каким бы ни было ее происхождение или образ жизни. В течение жизни одна из трех женщин хотя бы раз прерывает беременность.
У меня была пациентка – адвокат 32 лет, она занимала высокий пост в офисе очень известного американского сенатора. Это была ее первая беременность, и они с мужем были в восторге от этой новости. Однако на 21-й неделе оказалось, что у плода есть тяжелейшая аномалия развития, не совместимая с жизнью. Они ждали до 23-й недели, потому что болезнь была очень редкой, и они не хотели делать аборт, пока не будут полностью уверены в наличии болезни.
Другая моя пациентка – девочка 13 лет, очень тихая и застенчивая, родители считали ее образцовым ребенком. Ее дядя, который временно жил у них в доме, подвергал ее сексуальному насилию, а она молчала в течение нескольких месяцев, пока он не съехал. Она боялась рассказать родителям правду и скрывала беременность до 19 недель, в результате аборт пришлось делать на 20-й неделе беременности.Эти истории не редкость – это типичные примеры абортов на втором триместре.
По каким еще причинам женщина может решить сделать аборт на позднем сроке?
Аборт должен считаться частью репродуктивного здравоохранения и базовым правом человека, но это не так. Добиться аборта бывает очень трудно. В этой стране в регионах, где живет 85% женщин, нет ни одного врача, делающего аборты. Это в первую очередь касается сельских регионов, где у 90% женщин нет доступа к врачу, делающему аборты. Многим женщинам приходится преодолевать огромные расстояния, просто чтобы попасть к врачу. Все эти новые законы, которые требуют периода ожидания перед процедурой и уведомления родителей, еще больше затрудняют доступ женщин к аборту.
Поясните, почему вас беспокоят эти ограничения в отношении абортов.
Эти ограничения заставляют женщину вести себя в соответствии с чувствами и переживаниями посторонних людей, которые не имеют ни малейшего представления об ее жизни. Получается, что у женщины есть право и обязанность принимать решение в течение определенного промежутка времени, чтобы угодить каким-то незнакомым людям и уважить их чувствительность. Этот промежуток времени может быть реалистичным или нет, но он не учитывает сложный путь принятия решения в отношении аборта.
Эти люди сидят, теоретизируют, устраивают дебаты, пытаются прийти к компромиссу, но при этом не слышно голоса тех людей, на которых повлияют эти решения. Женщины, решившие прервать беременность, никак не представлены в диалоге об абортах. Конкретные обстоятельства их жизни не принимаются во внимание.
Так что диалог, который представляется как компромисс и решение, устраивающее всех, приводит к тому, что страдают женщины в наиболее отчаянной ситуации. Эти решения не уменьшают число незапланированных беременностей, они не расширяют доступ к сексуальному образованию или современным методам контрацепции, они просто вводят никому не нужные ограничения и правила, которые лишь подталкивают женщин к отчаянным мерам.
Подавляющее большинство американских штатов ограничивают поздние аборты. В шести штатах есть ограничения абортов после 20 недель, законодатели планируют принять такие же ограничения в Вашингтоне. Их основной аргумент в том, что после 20 недель плод может чувствовать боль. Это правда?
Не существует никакой научной информации, которая бы поддержала это заявление. Огромное количество надежных научных исследований показали, что структуры мозга, которые необходимы для того, чтобы чувствовать боль, не развиваются у плода до 25 недель.
Где бы вы сами провели черту?
Я не делаю аборты после 24 недель и 6 дней. Если речь не идет о спасении жизни, то моя черта – эта законодательные ограничения. Никто в Вашингтоне не делает аборты после 25 недель. Как только появляется вероятность, что плод выживет вне матки (пусть даже и с экстраординарной медицинской поддержкой), то я отказываюсь делать аборт. Единственное возможное исключение – жизнь женщины находится в опасности или тяжелые аномалии плода не позволят ему выжить после родов.
В своих последних рекламных кампаниях противники абортов заявляли, что аборты истребляют детей из этнических меньшинств. Что вы на это скажете?
Это крайне циничная манипуляция фактами. Женщины афроамериканского и латиноамериканского происхождения чаще делают аборты по одной причине – среди них чаще встречается незапланированная беременность, что связано с низким доступом к современным методам контрацепции.
Те же самые противники абортов, которые изображают фальшивое беспокойство о черных женщинах и черных младенцах, ограничивают доступ к бесплатной контрацепции и добиваются, чтобы программы бесплатного здравоохранения и детские сады лишали государственного финансирования, хотя именно эти программы помогли бы женщинам сохранить незапланированную беременность.
Ваша работа вызывает много споров. Вы опасаетесь за свою безопасность?
Я прекрасно понимаю, на какой риск я иду. Есть люди, которые готовы пойти на все, чтобы остановить то, что я делаю. Я стараюсь принимать меры предосторожности, но я не могу постоянно думать о том, что мне хотят причинить вред за попытку жить по совести и помогать женщинам. Я считаю свою работу важной и достойной, и я не могу позволить себе отвлекаться. Я целиком и полностью уверен, что поступаю правильно.
С сайта Коалиции за репродуктивный выбор "Гроздь рябины"