Сандра Бем - К вопросу о гендерной нейтральности: распространение андроцентризма

[melanhton]

Оригинал взят у accion_positiva в Сандра Бем -- К вопросу о гендерной нейтральности: распространение андроцентризма

Написано с американских реалий, а впечатление - как-будто из России с любовью


Перевод Елены Гевелинг
В 1994 г. Катрин Маккиннон, исследующая правовые аспекты феминизма, раскрыла правовой миф гендерного нейтралитета, чего никто другой до нее не делал. Хотя она никогда не использовала термин "андроцентризм", ее основные доводы были идентичны представленным в этой книге: мужчины и женщины отличаются друг от друга по многим биологическим и историческим характеристикам, что, в конечном счете, является причиной всех аспектов женского неравенства - от ущемления в оплате труда до изнасилований.
Все это происходит не из-за различий между мужчиной и женщиной, но в силу того, что социальный мир организован таким образом, что перспектива в нем есть только у мужчин, что о нуждах мужчин автоматически заботятся, в то время как специфически женские нужды рассматриваются или как отдельные случаи, или вообще не принимаются во внимание. Цитата из Маккинон: "Фактически каждое качество, отличающее мужчину от женщины, положительно компенсируется обществом. Мужская физиология определяет большое количество видов спорта; их нужды определяют автострахование и страхование здоровья; их социально спроектированные биографии определяют требования к рабочим местам и образцы успешного продвижения карьеры; их перспективы и интересы определяют качества, необходимые для получения стипендий; их опыт и устремления определяют понятие заслуг; их видение мира определяет искусство; их военная служба определяет гражданство; присутствие их в семье определяет понятие "семья"; их невозможность жить друг с другом - их войны и их правления - определяют историю; их образ определяет бога; их гениталии определяют секс".

<:> Из всех андроцентричных институтов, приведенных в списке Маккиннон и считающихся типично гендерно нейтральными, пожалуй, ни один не несет такой ответственности за отказ женщинам в праве использовать экономические и политические ресурсы США, как структура занятости. Многие американцы могут подумать, что сфера занятости гендерно нейтральна, что определенная дискриминация женщин носит незаконный характер, но на самом деле она так основательно организована в интересах работника-мужчины, имеющего жену, которая заботится о доме и детях, что различия между мужчинами и женщинами трансформировались в широчайший ущерб интересам женщин.
Представьте, насколько иначе был бы устроен социальный мир, если бы вокруг не было мужчин (воспроизводство населения каким-либо образом продолжалось бы) и большинство рабочих, включая тех, кто работает на высших уровнях в правительстве и промышленности, определенный период своей взрослой жизни были бы беременны или заботились о детях. В этом случае вся система осуществления трудовой деятельности настолько очевидно нуждалась бы в приведении ее в соответствие с вынашиванием и рождением детей, что создание институтов, координирующих эти два аспекта жизни, стало бы само собой разумеющимся.
Были бы оплачиваемые дни по уходу за больным ребенком, оплачиваемое время по уходу за маленькими детьми и соответствие, а не несоответствие, как сейчас, рабочего дня со временем пребывания детей в школе. Возможно, была бы другой вся организация рабочей жизни, когда нормой являлись бы не 40-часовые или более рабочие недели от начала трудовой деятельности до старости, а переход от рабочей недели меньшей, чем 40 часов, - в период, когда дети еще маленькие - к сорокачасовым и более рабочим неделям, когда дети вырастают.
Урок такого альтернативного решения должен быть ясным. Биологическая и историческая роль женщины как матери не ограничивает доступ к экономическим и политическим ресурсам. Его ограничивает андроцентрический социальный мир, который институциализирует только один механизм координации оплачиваемой работы с обязанностью быть родителем: иметь дома жену, которая заботится о детях.
Эта институционная пустота влияет на различные группы женщин по-разному. Например, матери, имеющие маленьких детей и работающие полный рабочий день, кроме самых богатых, находятся в постоянном напряжении, потому что им надо найти приличное и доступное место, где ребенку был бы обеспечен надлежащий уход, а в Америке это чаще всего недостижимо. Кроме того, им каждый день приходится вставать до рассвета, чтобы отвести маленьких детей в детские учреждения и потом вовремя придти на работу. Они все время беспокоятся, чтобы старшие дети не попали в беду, пока они находятся одни до и после школы, и все время боятся, как бы не объявили перерыва в занятиях в школе, или не подхватили бы дети простуду, потому что в этом случае им нужно будет либо оставить ребенка на целый день одного, либо пропустить работу. Приводит в отчаяние еще и мысль, что при существующем плачевном состоянии детских учреждений в США, их дети почти наверняка не получат того нежного и любящего ухода или вдумчивого, внимательного воспитания, которые обеспечили бы они, если только могли бы позвонить себе остаться дома, пока дети маленькие.
При подобных трудностях не удивительно, что женщина, вышедшая замуж за мужчину с потенциально высоким заработком, часто принимает решение помочь мужу заработать как можно больше до того, как родятся дети, чтобы вместо совмещения работы и семьи, она могла бы остаться дома хотя бы до тех пор, пока дети ни пойдут в школу, а после выбирают такую работу, которая позволяла бы координировать рабочее время со школьным расписанием. Эта очевидно рациональная организация может прекрасно работать в финансовом отношении долгое время, если семейная пара не распалась. Но если супруги разводятся, что часто случается с семейными парами в Соединенных Штатах, каждая мелочь из этих потенциальных заработков, в которые эта пара вкладывала все в течение своего супружества, перейдет к мужу, а жена останется практически в том же положении, в каком она была до вступления в брак, и ей будет очень сложно поддерживать себя.
На жизнь двух оставшихся групп женщин в американском обществе также самым драматическим образом влияет отсутствие институциональной поддержки, координации между семьей и работой. Первую группу составляют те сильно ориентированные на карьеру женщины, которые не видят иного способа сделать карьеру, кроме как остаться бездетными. Эта жертва не требуется от мужчины, у которого в любом случае есть возможность достигнуть вершин карьеры.
Резкий контраст составляет группа, в которую входят матери-одиночки, находящиеся на пособии, которые культурно заклеймлены, потому что им не удалось заполучить в дом кормильца, тогда как им просто необходима какая лишь угодно институциональная помощь, чтобы они могли осуществить свои самые насущные потребности как родительницы и добытчицы.
Подчеркивание необходимости институциональной помощи в координации семьи и работы может показаться еще одним примером специальной защиты в интересах женщин. Вовсе нет. Это призыв к американцам признать, наконец, что социальные институты не отражают нужды и чаяния и женщин, и мужчин, а направлены на удовлетворение нужд и чаяний исключительно мужчин. Это призыв к американцам преобразовать свои социальные институты таким образом, чтобы они основывались на опыте как мужчин, так и женщин и ни один из полов не получал бы автоматически ни преимущества, ни ущемлений своих интересов в социальной структуре.
Беременность - образцовый пример женского опыта, который должен быть принят в расчет институционально, если концепция гендерного нейтралитета как включения опыта обоих полов, еще имеет смысл. Беременность имеет особый статус по двум причинам: первая - только женщины могут испытывать состояние беременности, и она оказывает такое значительное влияние на физическое состояние, что если этот факт не будет институционально принят во внимание, то это автоматически даст преимущество мужчинам и ущемит интересы женщин.
Вторая - хотя институциональное игнорирование беременности часто оправдывается тем, что в ущемленном положении оказываются только те женщины, которые добровольно выбрали беременность, беременность не может рассматриваться исключительно с точки зрения выбора ее самими женщинами. Более того, беременность не может быть исключительно вопросом женского выбора для общества в целом, государство имеет особый интерес в том, чтобы сделать ее привлекательной для всех женщин, включая ту группу женщин, которая выбрала для себя стерилизацию.
Почти таким же прагматическим женским опытом как беременность и роды, является ежедневная ответственность по уходу за ребенком. Для обеспечения институциональной поддержки, которая дала бы матери такую же, как и отцу, возможность получать зарплату, необходимо пересмотреть само понятие "работа" и его значение. Необходимо, чтобы дело выращивания и воспитания следующего поколения призналось бы делом столь же ценным, каким сейчас является производство какой-нибудь продукции, вносящее вклад в рост национального продукта.
В условиях доминирования андроцентричных ценностей в культуре подобный проект предполагал бы, что уровень оплаты профессионального ухода за ребенком должен быть гораздо большим и то, что детьми, пока они маленькие, матери будут заниматься дома, жертвуя ради этого своей карьерой, общество рассматривало бы по той же шкале, по какой сейчас рассматривается служба в Вооруженных Силах.
В таком случае женщинам, которые приносят подобную жертву на благо всего общества, надо платить за их усилия и оказывать им помощь при переходе их в "цивильную" экономику, как это предусмотрено сейчас 9I Биллем в отношении отслуживших свой срок военных. Эта исключительная модель гендерного нейтралитета очень важна не только в рассмотрении вопроса различий между мужчинами и женщинами, но и в вопросе различий между разными группами женщин, дебаты о которых недавно угрожали выработке единого феминистского подхода к проблеме неравноправия женщин.
Да, эта модель допускает, что женщины разных рас, классов, сексуальных предпочтений и т. д. имеют в определенной степени разные нужды и разный опыт, но это не должно рассматриваться как большая угроза и непреодолимое препятствие на пути к единому феминистскому решению женских проблем, большая, чем различия между мужчинами и женщинами, стоящие на пути к женскому равноправию. Вопрос не в том, существуют ли различия между женщинами: конечно, существуют. Вопрос в том, приведут ли феминистский анализ и предложения к тому, чтобы сложился, наконец, достаточно эффективный способ противостоять методам, при помощи которых андроцентрические социальные структуры систематически ставят различные группы женщин в невыгодное для них положение.
<:> В этом анализе трансформирования андроцентричными институтами различий между мужчинами и женщинами в ущемление интересов женщин можно выделить три фундаментальных урока, тесно связанных с вопросом окружения, в котором находится человек.
Первый урок, прямо вытекающий из главы, посвященной биологической существенности, заключается в том, что как бы ни казалась биология сильна и детерминантна, ее влияние каждую минуту определяется окружением, в котором находится субъект. Аспект биологической взаимосвязанности, который я хотела подчеркнуть ранее, связан с возможностью освобождения человеческого тела при помощи различных культурных изобретений от того, что ранее казалось предопределенным человеческой биологией. Отсюда мой интерес к таким биологическим инновациям как антибиотики, замораживание, контроль над рождаемостью, детское питание. Главное, что я хочу подчеркнуть - это не сила культурных инноваций для освобождения, а сила культурных изобретений для дискриминации, в особенности, сочетание власти социальных структур, поставивших во главу угла мужчину, с биологией, которое "естественно" и автоматически дает преимущество мужчинам и ущемляет интересы женщин.
Читая лекции в Университете, я поняла, что точная аналогия хорошо помогает понять, что имеется в виду. Я, например, привожу аналогию с одной их моих персональных характеристик, которая ставит меня в определенной степени в невыгодное положение. На этот раз это не моя принадлежность к женскому полу, а мой маленький рост (так получилось, что я не выросла более 5 футов, 9 дюймов). Представьте себе сообщество, сплошь состоящее из таких же маленьких людей, как я. Кое-где в США бытует мнение, что маленькие люди не могут быть пожарными, потому что они недостаточно высоки и сильны для такой работы. В таком случае возникает вопрос: в том сообществе маленьких людей все дома, в случае чего, должны сгореть? Да, если мы - маленькие люди - вынуждены будем использовать тяжелые приставные лестницы и шланги, специально сконструированные для больших людей. И нет, если мы (будучи такими умными, какими бывают люди небольшого роста) сконструируем приставные лестницы и шланги, которыми смогут пользоваться и маленькие, и высокие люди. Мораль здесь очевидна: маленький рост - это не проблема, проблема в том, что маленькие люди принуждены действовать в социальных структурах, существующих в интересах высоких людей.
Второй урок, прямо вытекающий из главы о строительстве личности, - в том, что в таком важном вопросе, как искоренение всех форм дискриминации женщин, демократическое общество (такое, как Соединенные Штаты) осуществляет принуждение не непосредственно силой, а созданием институтов, которые невидимо и автоматически прокладывали путь к выработке ранее не имевшихся стандартов поведения для определенной группы людей в определенное время и в определенном месте. Важность такого подхода, как институциональное подталкивание людей к изменению стандартов поведения, можно видеть на примере жизни таких сообществ, как моя Итака или Нью-Йорк, где новые законы и исполнительные институты были внедрены для такого насущного дела, как сбор и сортировка мусора. До внедрения сортировки большинство членов сообщества никогда и не думало об этой сортировке, те же немногие, которые сами сортировали свой мусор до того, как была объявлена эта программа, могли очень немного сделать в этом отношении, другие поступали так, как раньше - выбрасывали весь мусор в мусорные ящики, которые еженедельно вывозились на городские свалки, что с введением программы стало квалифицироваться как неправильное поведение.
Сейчас, когда сортировка мусора узаконена и осуществляется посредством всевозможных мусоронакопителей для разных видов мусора, отношение к ней меняется изо дня в день. Сортировка, может быть, не настолько еще естественное дело, но она перестала быть настолько трудной для осуществления, чтобы ей занимались лишь некоторые сторонники этого дела. Аналогично, если женщины когда-нибудь будут иметь свою законную долю в экономических и политических ресурсах США, то социальные институты должны быть устроены таким образом, чтобы упростить для любой женщины сочетание ответственности материнства с оплачиваемой работой, как это произошло в Итаке и Нью-Йорке в отношении сортировки мусора.
Третий урок того, как андроцентричные институты трансформируют различия между мужчинами и женщинами в ущемление интересов женщин, виден из главы, посвященной андроцентризму. Он заключается в том, что такие гендерно нейтральные институты, какие могут появиться сейчас в Америке, делают неприкрытую дискриминацию женщин незаконной, но фактически андроцентризм настолько пропитал все общество, что даже институты, не подвергающие женщин открытой дискриминации, - такие, как законы о самообороне, - должны рассматриваться как изначально подозрительные.
В начале этой главы было сделано предположение, что культурные дебаты о половом неравенстве увязли в невозможности разрешить этот вопрос, а причина этого в том, что все всегда, так или иначе упирается в вопрос о половых различиях. Теперь должно быть ясно, что рассмотрение вопроса в рамках андроцентризма поможет перешагнуть эту ограниченность.
Решим для начала, происходит ли ущемленность женщин в их экономических и политических интересах от половой дискриминации или их личного выбора. Сфокусировав этот вопрос и его решение на тезисе об андроцентризме, мы увидим, что вышеизложенный выбор перестает быть взаимоисключающим. Скорее, один из основных способов осуществления половой дискриминации в американском обществе заключается в том, чтобы заставить женщину сделать свой жизненный выбор в таком андроцентричном социальном мире, который предоставляет совсем немного институциональных механизмов координации работы и материнства.
Институциональный вакуум, в который помещены женщины, заставит их самих искать способы такой координации, что далеко не гарантирует женщинам продвижения на рынке труда без огромных эмоциональных усилий с их стороны. Ирония здесь, к сожалению, заключается в том, что в культуре настолько мало понимания того, до какой степени систематический характер носит дискриминация, что очень часто неверно определяется ее причина - не андроцентричные институты, а "вылазки феминисток".
Рассмотрим теперь, какая же стратегия прекращения женского неравенства лучше - гендерный нейтралитет или специальная защита. Если придерживаться тезиса об андроцентризме, то эти стратегии не выглядят больше противоположными. Наоборот, существующие институты настолько основательно организованы с точки зрения андроцентической перспективы, что для них единственным способом даже близко подойти к гендерной нейтральности в том, чтобы общество, наконец, предоставило женщинам пакет специальных льгот, который всегда представлялся мужчинам и только им.
Зная, насколько всегда широки и глубоки были специальные привилегии для мужчин, в интересах нейтралитета нужно сделать специальные льготы для женщин такими же широкими и глубокими, чтобы они включали не только страхование чисто женских состояний, но и такие вещи, как субсидии по уходу за ребенком, сравнительно достойную оплату традиционно женских видов деятельности и даже предпочтение при найме тех, кто трудился на традиционно женских работах. Для людей, которые все еще не понимают, что андроцентричные социальные институты конституируют мужские привилегии и мужской опыт, эти предложения граничат с упорствованием в своих заблуждениях. Они базируются на концепции групповых, а не индивидуальных прав. Но определение понятия гендерной справедливости исключительно с точки зрения индивидуальных прав имеет смысл только после того, как игровое поле, о котором всегда говорят мужчины, в конце концов, было бы выравнено настолько, чтобы и мужчины, и женщины имели все групповые права. Сейчас эти групповые права есть у мужчин и только у них.
<> Рассмотрим, наконец, дебаты по вопросу о том, должно ли половое равенство определяться с точки зрения равенства или одинаковости, с точки зрения того, должна ли женщина играть ту же социальную, что и мужчина, должна ли иметь тот же уровень экономической и политической власти, традиционно продолжая играть другую роль - жены и матери. Если рассматривать проблему с точки зрения концепции андроцентричности общества, то вопрос, должны или нет мужчины и женщины играть одинаковые или разные роли, не является вопросом вообще. Скорее всего, вопрос в том, повернут ли андроцентичные институты ролевые различия между мужчинами и женщинами в сторону экономического и политического ущемления положения женщин как группы, и что надо помешать им сделать это как можно скорее.


Источник: http://www.feminist.org.ua/library/gender/sandra.php